История гражданской войны в СССР. Том 2 [Великая пролетарская революция (октябрь - ноябрь 1917 года)]

«Согласно предложения «комитета спасения» и всех демократических организаций, объединившихся вокруг него, мною приостановлены действия против повстанческих войск и послан представитель-комиссар при верховном главнокомандующем Станкевич для вступления в переговоры. Примите меры к прекращению возможности напрасного кровопролития»[470].

Керенский ещё пытался уклониться от переговоров с победителями-большевиками, но пока шли заседания и совещания, сыпались жалобы и советы, представители Красной гвардии, петроградских полков и матросов уже появились в Гатчине. Переговоры начались снизу, рабочие стали договариваться прямо с казаками. Им предложили прекратить сопротивление, арестовать Керенского, после чего их пропустят домой, на Дон. Казаки быстро согласились и пошли ставить караул у квартиры Керенского. Но его успели заранее предупредить.

В 10 часов 15 минут 1 ноября Керенский вновь шлёт весьма срочную телеграмму Викжелю: предложение о перемирии принято, он ждёт ответа[471]

. Но красногвардейцы и матросы уже появились в нижнем этаже дворца. В час дня Керенский послал генералу Духонину телеграмму:

«Ввиду отъезда моего в Петроград предлагаю вам вступить в исполнение должности верховного главнокомандующего»[472].

Это была последняя телеграмма министра-председателя и верховного главнокомандующего Временного правительства, хвастливая и лживая, как и всегда. Вместо того чтобы ехать, как он объявил, в Петроград, 1 ноября около 3 часов Керенский бежал через потайной ход старинного дворца, оставив на произвол судьбы развалившийся контрреволюционный фронт под Петроградом. Революционные войска заняли Гатчину и арестовали штаб III корпуса вместе с генералом Красновым.

Поздно ночью того же 1 ноября генерал-квартирмейстер Северного фронта Барановский вызвал из Ставки по проводу Духонина. Барановский доложил о провале красновской операции и бегстве Керенского. Генерал спрашивал, что делать с эшелонами 3-й Финляндской дивизии и частей XVII корпуса, ибо Гатчина занята революционными войсками и посылать эшелоны туда — значит отдавать их по частям в руки большевиков. Как быть также с 182-й дивизией, которую хотел вести на помощь Керенскому эсер Мазуренко?

Духонин ответил, что он временно вступает в должность главковерха. Все войска, посланные на помощь Краснову, сосредоточить в районе Луга — Плюсна — Передольская. Части III конного корпуса вывести из соприкосновения с войсками петроградского гарнизона, но в Остров не возвращать, а направить в район Чудова.

Ставка ещё надеялась использовать войска и сосредоточивала их недалеко от Питера.

«Легче подвоз продовольствия, и пребывание в этом районе конницы внесёт больше успокоения в районе Николаевской железной дороги»[473]

, — так объяснил Духонин выбор места стоянки для войска. Но провал похода Керенского — Краснова признала и Ставка.

Молодая советская власть, поддержанная подавляющим большинством рабочих и трудящихся крестьян, раздавила мятеж сторонников остатков старой власти. Первый антисоветский мятеж был разгромлен. Диктатура пролетариата одержала свою первую серьёзную победу.

Глава седьмая. Пролетарская революция в Москве.

1. НАЧАЛО ВЫСТУПЛЕНИЯ.

Весь день 24 октября телефон между Москвой и Петроградом не работал. Что происходило в столице — никто не знал. Только утром 25 октября Ногин из Петрограда позвонил в Московский Совет. Там в 10 часов утра предстояло соединённое заседание Исполнительных комитетов обоих Советов, но собраться ещё не успели. Пришли только на заседание своей фракции большевики. При получении телефонограммы случайно присутствовал начальник Красной гвардии Совета А. С. Ведерников. Он передал сообщение Ногина в Московский комитет, который помещался недалеко — в гостинице «Дрезден», на Скобелевской площади.

Как раз в этот момент там происходило заседание. Московский комитет большевиков ещё не знал о событиях в Петрограде. Решался вопрос о создании боевого центра при Совете. Обсуждение шло под впечатлением разгрома Совета в Калуге. Все признавали необходимость срочных мер, но о непосредственном выступлении ещё не говорили. Решено было «поручить сейчас же советской фракции создать немедленно боевой центр на пропорциональных основах из 3 большевиков, 1 меньшевика, 1 эсера и 1 — от Красной гвардии, 1 — от штаба военного округа. Соотношение сил: 4 большевика и 3 прочих.

Работа военной организации продолжается. Поручается Военному бюро поднять во всех частях политическую кампанию, чтобы части заявили, что они никаким решениям, без Совета не подчиняются»[474].