История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I.

Голод народа - мелочь для правительства капиталистов. Никаких мер против спекуляции не принимали, хотя этого требовала даже мелкобуржуазная печать. В судебных законах кроме 29-й статьи, дававшей возможность судьям налагать штрафы и то в редких случаях явного нарушения закона, - ничего не было о борьбе со спекуляцией. Судьи если и ловили, то мелких базарных щук, а биржевых акул, конечно, не трогали. Когда же рабочие организации проявляли инициативу, пытаясь установить свой контроль над деятельностью капиталистов, правительство поднимало крик, обвиняя рабочий класс в "анархии".

Спекуляция вскоре приняла такие грандиозные размеры, что даже Коновалов испугался.

Будучи министром торговли и промышленности в последнем правительстве, он 3 октября обратился к Н. Н. Савину с письмом по поводу скрытия нефтяными фирмами своих запасов. Фирма "Н обе ль" заявила к вывозу 82 миллиона пудов, имела возможность вывезти 150, а вывезла 65 миллионов пудов. "Мазут" заявил к вывозу 47 миллионов пудов, имел - 54, а вывез - 37. Топлива не было, останавливались предприятия, а нефтяные спекулянты скрыли около половины своих запасов несмотря на введение нефтяной монополии. Коновалов, вместо того чтобы обрушиться на саботажников, создающих топливный голод в стране, скромно просил Савина "принять меры к усилению нефтяными фирмами вывоза нефти из Астрахани хотя бы в Нижний Новгород"[465].

"Нобель" же, издеваясь над правительством с его монополиями, прямо заявил Москвотопу, что он "лишен возможности отпускать нефть для Московского района даже для предприятий первой категории"[466].

Капиталисты подобным же образом саботировали и угольную монополию, введенную правительством с 1 августа.

На Государственном совещании 12 августа министр торговли и промышленности Прокопович признал, что "монополия функционирует еще недостаточно правильно", но, как уверенно заявил он, "со средины августа нам все-таки угольную монополию наладить удастся"[467].

Министра проводили аплодисментами, но капиталисты продолжали гнуть свою линию. Прокопович надеялся и ждал, а спекулянты прятали уголь. Газета "Известия юга" сообщала 20 октября: "Пред нами таблица об имеющихся запасах угля на рудниках одного только Ровенецкого района, где занято рабочих не более 5 тысяч на 13 рудниках, а находится угля до 10 миллионов пудов... И это не вывозится только потому, что промышленники не хотят вывозить"[468].

К этому надо добавить, что в Донецком бассейне не один десяток таких рудников, накапливающих запасы "про черный день", и, следовательно, не один десяток миллионов пудов лежал без движения в целях спекулятивного повышения цен.

Не понижение производительности труда, как жаловались капиталисты, срывало снабжение промышленности и населения топливом. Основной причиной срыва был саботаж капиталистов. Правительство шло навстречу угольным спекулянтам. В виде премии за саботаж оно непрерывно повышало цены на уголь: в июле прибавили 7 копеек на пуд, в сентябре - 14 копеек. За два месяца надбавка к довоенной цене составила 100 с лишним процентов. Финансы страны трещали по всем швам, а правительство щедро награждало предпринимателей. Одной рукой писали резолюции о монополиях, голосовали за твердые цены, а другой - подписывали повышение цен, защищая интересы капиталистов.

Не довольствуясь спекуляцией и взвинчиванием цен, предприниматели повели наступление на рабочий класс локаутами - закрытием своих предприятий. По предварительным и сильно преуменьшенным данным журнала "Промышленность и торговля" в августе и сентябре были закрыты 231 предприятие и выброшены на улицу 61 тысяча человек. Эти меры предприниматели выдвигали как протест против регулирующих мероприятий правительства. Но чаще всего капиталисты оправдывали локаут чрезмерными требованиями рабочих. Так в одном из заявлений Временному правительству совет съездов представителей торговли и промышленности открыто заявил: "Закрытие фабрик и заводов явится актом естественной смерти от чрезмерной потери крови"[469].

Характерно в этом отношении было поведение хозяев Невского стеаринового завода в Петрограде. Завод с каждым днем сокращал производство. Рабочие потребовали объяснения у заводоуправления.

"Сырья мало... ждут налета на Петроград цеппелинов, поэтому не может быть и речи о привозе сырья"[470], ответили в дирекции. На деле саботажники отправляли стеарин - основное сырье для завода - в Москву и в Финляндию. Особенно распоясались капиталисты юга России. На своей конференции в сентябре 1917 года они обратились с грозным ультиматумом к Временному правительству: "Представители каменноугольной, антрацитовой, железно-рудной, металлургической и фабрично-заводской промышленности юга России считают нужным еще раз категорически заявить Временному правительству, что если местная власть не может или не хочет оградить безопасность и личную неприкосновенность членов заводской администрации, то промышленные предприятия в этой атмосфере работать не могут и должны быть закрыты"[471].