История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I.

Вскоре, однако, выяснились истинные причины, по которым была запрещена демонстрация. 11 июня состоялось объединенное заседание президиума съезда советов и исполнительного комитета Петроградского совета, исполнительного комитета совета крестьянских депутатов и бюро всех фракций съезда. Заседание превратилось в суд над большевистской партией. Меньшевик Дан во главе специальной комиссии, обследовавшей вопрос о демонстрации, внес резолюцию, осуждающую большевиков: "Попытка большевистских центров использовать недовольство и возбуждение широких трудящихся масс, возникающие на почве тяжелого экономического кризиса, для устройства демонстрации 9 июня с лозунгом низвержения Временного правительства и захвата власти советами была политической авантюрой, последствия которой были бы целиком учтены в свою пользу контрреволюцией"[295].

Дан снова заявил, что причиной отмены демонстрации явилось именно стремление контрреволюции использовать выход на улицу рабочих и солдат. Но никто не привел каких-либо данных или фактов, подтверждающих это заявление. Все в один голос твердили, что большевики за спиной съезда советов готовили заговор и вооружаются для боевого выступления.

Истинную причину запрета в запальчивости выдал меньшевик Церетели: "Резолюция Дана не годна. Теперь не этакие резолюции нужны. То, что произошло, является не чем иным, как заговором, заговором для низвержения правительства и захвата власти большевиками, которые знают, что другим путем эта власть им никогда не достанется... Пусть же извинят нас большевики, теперь мы перейдем к другим методам борьбы. У тех революционеров, которые не умеют достойно держать в своих руках оружие, нужно это оружие отнять. Большевиков надо обезоружить... Нельзя оставить в их руках пулеметы и оружие. Заговоров мы не допустим"[296].

Контрреволюционная речь Церетели показала полную неспособность мелкобуржуазных партий к самостоятельной политике и откровенный страх перед выступлением революционного пролетариата. Гнев - плохой советник: Церетели в пылу раздражения выболтал, что эсеро-меньшевики готовят передачу всей полноты власти контрреволюционной буржуазии, расчищают пути для военной диктатуры типа диктатуры генерала Кавеньяка во Франции. Ленин тогда же писал об этом: "Не Церетели или Чернов лично и даже не Керенский призван играть роль Кавеньяка - на это найдутся иные люди, которые скажут в надлежащий момент русским Луи . Бланам: "Отстранитесь", - но Церетели и Черновы являются вождями такой мелкобуржуазной политики, которая делает возможным и необходимым появление Кавеньяков... Ибо Кавеньяк не случайность - "приход" его не единичный момент. Кавеньяк - представитель класса (контрреволюционной буржуазии), проводник его политики. А именно этот класс, именно эту политику вы сейчас уже поддерживаете, господа эсеры и меньшевики!"[297]

Постановление о запрещении демонстрации было вынесено съездом советов, который считался высшим органом советов. Учитывая это, Центральный комитет большевистской партии подчинился постановлению съезда и отменил демонстрацию, назначенную на 10 июня. Но провести это решение в жизнь было трудно, так как постановление об отмене состоялось накануне поздно вечером. Однако большевики смогли удержать массы от выступления на улицу. Это был первый опыт проведения в жизнь сложного и трудного маневра: организовать отступление в условиях, когда стихийное недовольство масс бьет через край.

Эсеро-меньшевики отменили большевистскую демонстрацию, но они не устранили причин, толкавших массы на выступление. Делегаты съезда, побывав на заводах и в полках, всюду наблюдали среди рабочих и солдат ропот и бурное кипение сил, негодование, готовое прорваться наружу.

Когда делегаты рассказали о своих впечатлениях, съезд советов постановил назначить на 18 июня манифестацию, чтобы дать выход настроению масс и попытаться повести их под соглашательскими лозунгами. Кроме того эсеро-меньшевики хотели померяться силами с большевиками и рассчитывали взять в свои руки манифестацию.

Восемнадцатое июня было выбрано для манифестации не случайно. Мелкобуржуазные лидеры знали, что в этот день начинается наступление на фронте. Манифестация доверия съезду должна была одобрить и наступление на фронте.

Но соглашатели просчитались. 18 июня на улицы вышло около пятисот тысяч рабочих и солдат. Со всех концов города потянулись к центру демонстрации с красными знаменами и революционными плакатами. Подавляющее большинство демонстрантов шло под большевистскими лозунгами. Редко-редко попадались одинокие плакаты с выражением доверия Временному правительству. Их встречали свистом и смехом, и небольшие группы, шедшие с "доверием", спешили поскорее пройти.

Гнусную клевету о заговоре большевиков демонстрация развеяла, как дым. О каком заговоре могла идти речь, когда на улицы, демонстрируя свою волю, вышел весь революционный Петроград? Было ясно, кто за кого: за "доверие правительству" - небольшие группки жавшихся друг к другу демонстрантов, за большевистские лозунги - сотни тысяч рабочих масс.