История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I.

Сталин так описал эту демонстрацию: "Бьющая в глаза особенность: ни. один завод, ни одна фабрика, ни один полк не выставили лозунга "доверия Временному правительству". Даже меньшевики и эсеры забыли (скорее - не решились) выставить этот лозунг. Было у них все, что угодно: "Долой раскол", "За единство", "Поддержка совету", "За всеобщее обучение" (не любо - не слушай), - не было только главного: не было доверия Временному правительству хотя бы с хитрой оговорочкой - "постольку, поскольку". Только три группы решились выставить лозунг доверия, но и те должны были раскаяться. Это - группа казаков, группа "Бунда" и группа плехановского "Единства". "Святая троица!" острили рабочие на Марсовом поле. Двух из них рабочие заставили свернуть знамя ( "Бунд" и "Единство") при криках "долой". У казаков, не согласившихся свернуть знамя, изорвали последнее. А одно безыменное знамя с "доверием", протянутое "на воздухе" поперек входа на Марсово поле, было уничтожено группой солдат и рабочих при одобрительных замечаниях публики: "Доверие Временному правительству повисло в воздухе"[298].

Короче - недоверие правительству со стороны громадного большинства демонстрантов при явной трусости меньшевиков и эсеров выступить "против течения" - таков общий тон демонстрации.

Демонстрация вскрыла огромный рост влияния большевистской партии. Массы не только несли большевистские знамена и поддерживали большевистские лозунги.

Тысячи рабочих открыто признавали себя большевиками. Соглашатели не могли скрыть своего поражения. Центральный орган меньшевиков заявлял, что надеялись провести манифестацию доверия советам и Временному правительству, а на деле "манифестация 18 июня превратилась в манифестацию недоверия Временному правительству... С внешней стороны манифестация 18 июня производила удручающее впечатление. Казалось, что революционный Петроград разошелся с Всероссийским съездом советов. Несколько дней... тому назад съезд выразил доверие Временному правительству.

Восемнадцатого июня революционный Петроград как будто выразил тому же Временному правительству свое полное недоверие"[299].

Провал мелкобуржуазных соглашателей среди петроградского пролетариата признала вся буржуазная и меньшевистская печать.

Все в один голос твердили о победе большевиков: меньшевики и эсеры - с огорчением, кадеты - с тревогой, монархисты - со злорадством. "Воскресная демонстрация обнаружила полное торжество "большевизма" в среде петроградского пролетариата и гарнизона"[300] -

такой итог подвела всем наблюдениям левоменьшевистская "Новая жизнь".

Но особую тревогу вызвала демонстрация среди буржуазии.

6. Наступление русских войск на фронте

Буржуазия нервно следила за поведением соглашателей. Она давно уже чувствовала сотрясение почвы под их ногами. Кадеты, руководящая партия буржуазии и помещиков, все более мрачно оценивали падающее влияние своих "союзников" - эсеров и меньшевиков. Реакция лихорадочно изобретала новые методы для удержания за собой масс. Таким средством по общему признанию буржуазии и ее мелкобуржуазных союзников должно было стать наступление на фронте. Расчет кадетов был чрезвычайно прост: с помощью соглашателей увлечь армию в наступление. Продолжение войны неминуемо вело к усилению военщины. Этим самым уничтожалось двоевластие, и вся полнота власти переходила в руки буржуазии. Успехи на фронте должны были вызвать новую волну патриотизма и усилить оборонческие настроения. Под грохот войны можно было отложить, а потом и совсем, снять жгучие вопросы революции - о земле, о положении рабочих.

Оправдываясь необходимостью сосредоточить все силы на борьбе с внешним врагом, контрреволюция получала возможность перейти к насилиям, арестам, расстрелам тех, кто агитировал против войны.

Наступление на фронте и в случае провала приносило свои плоды буржуазии. При неудаче можно было свалить всю вину на большевиков.

Активных действий требовали и англо-французские империалисты. Они давно уже поняли, что Россия не способна продолжать войну. Не случайно Америка выступила против Германии сразу после Февральской революции: солдаты Соединенных штатов должны были сменить измученные армии России. Но для переброски войск нужно было время, а пока надо было заставить русских отвлечь к своему фронту как можно больше германских корпусов, надо было "удержать всеми мерами хотя бы часть русских войск, чтобы не дать Германии перебросить все свои армии на Запад"[301],

как говорит в своих воспоминаниях представитель Англии при Ставке генерал Нокс.

Пресса империалистов изо дня в день упрямо требовала наступления. Дипломаты обивали пороги Министерства иностранных дел, настаивая на боевых действиях. Ив Англии, Франции, Америки приезжали делегации социал-демократии уговаривать русский народ "выполнить свой долг". Гендерсон, Томас, Тома, крупнейшие представители международного соглашательства, ездили по фронту, посещали казармы, фабрики, убеждая "именем революции" воевать.