История греческой литературы Том III

Любопытный пример преемственности в литературной деятельности внутри одной семьи в эпоху новой софистики дают произведения Филостратов. Лишь с большим трудом удается распределить довольно значительное литературное наследство, приписываемое Филостратам, между четырьмя известными нам носителями этого имени, причем такое распределение оказывается далеко не бесспорным.

Древнейшим известным представителем этой семьи считают Филострата, сына Вера (Филострат I).

В его диалоге "Нерон" выступают философы Мусоний и Манекрат; место действия — остров Гиара, куда был сослан Мусоний. О Нероне говорят с большой враждебностью. Его попытка прорыть канал через Истм объясняется тщеславием, его музыкальная слава объявляется ничтожной, вспоминается совершенное им матереубийство. Диалог эффектно замыкается описанием прибытия украшенного корабля с вестью о смерти Нерона. Это известие дает основание датировать этот диалог концом II в., что подтверждается также и соображениями языкового характера.

Филострата I совершенно затмевает своею литературной славой его сын — Флавий Филострат (Филострат II), в конце своей жизни находившийся в Риме и умерший в правление Филиппа Аравитянина (244-249 гг.). Он родом с Лемноса, но желает, видно, считаться афинянином; по крайней мере, он противопоставляет себя лемносцу Филострату (Филострату III).

Среди его учителей называют Антипатра из Гиераполя, воспитателя императоров Геты и Каракаллы. В качестве софиста Филострат объездил немало городов; известны его публичные выступления в Афинах; возможно, что он был записан в один из аттических демов. Переломным моментом его биографии оказался переезд в Рим; там он, может быть, благодаря Антипатру получил доступ к императорскому двору; жена императора Септимия Севера Юлия Домна была большою ценительницею софистического красноречия и интересовалась всевозможными религиозными учениями; самые удивительные культы Востсжа с их сложной и пышной обрядностью насаждались в это время в Риме с небывалым до тех пор размахом. Сама Юлия была из сирийской Эмесы, крупнейшего центра религии Солнца, и принадлежала к жреческому роду. Необходимо считаться с такого рода интересами и настроениями, чтобы должным образом воспринять литературные произведения Флавия Филострата. Однако он сумел, по-видимому, и после смерти Юлии сохранить видное и. влиятельное положение и близость к императорам Рима.

Крупнейшим по объему трудом Филострата II является "Жизнь Аполлония Тианского" в 8 книгах, написанная по предложению императрицы Юлии Домны. Аполлоний из Тиан, живший в I в. н. э., был знаменитым проповедником неопифагореизма; вокруг его личности возникло множество легенд и фантастических рассказов, где он выступает не только в роли учителя жизни, но и в качестве провидца и волшебника. По всему, что мы о нем знаем, можно думать, что он примыкает к ряду полулегендарных пророков, основателей культов и проповедников-моралистов. В начале III в. Аполлоний Тианский пользовался авторитетом едва ли не сверхчеловеческим: в домашнем святилище Александра Севера находилось изваяние Аполлония наряду с изображениями Христа, Авраама и Орфея. Таким образом, самый выбор темы характерен для вкусов Юлии Домны и ее окружения. Труд Филострата был, по-видимому, закончен лишь после смерти Юлии.

На основании текста романа можно составить себе некоторое представление об источниках, использованных Филостратом. Главное "место среди них занимают записки об Аполлонии, составленные Дамидом; о нем рассказывает сам Филострат: "Был некто Дамид, человек, не лишенный мудрости и некогда живший в древней Ниневии. Он примкнул к Аполлонию и его философии и описал его путешествие, в котором, по его словам, он и сам принимал участие, а также его суждения, речи и предвещания. Некий родственник Дамида познакомил императрицу Юлию с этими записками, до голе неизвестными. Так как я принадлежал ко двору императрицы — она одобряла и любила всевозможные риторические занятия, — то она повелела мне списать эти повествования и позаботиться об их внешней форме, так как стиль ниневийца, хотя и отличается ясностью, но не изящен" (1,3) [225].

Наряду с Дамидом, Филострат знает книгу Максима Эгийского о юных годах Аполлония и сочинения некоего Мирагена; помимо того он располагал, по-видимому, довольно значительной литературой за и против Аполлония и письмами самого Аполлония, часть которых, может быть, подлинна.

Из всего этого материала Филострат создает своего рода "философский роман" или "роман странствований", который частично строится в манере биографии, пронизанной ареталогическими элементами, частично же приемами философского диалога.