История и революции

Меркантилизм, как и всякое чужое, не прижился в России. В России, крепостной и самобытной капитализмом и не пахло, а это основа особого, русского меркантилизма. Всё обернулось тем, что стали расти монополии и раздаваться привилегии для «разживы» и «наживы». В новую русскую экономическую мысль идея о благе государства и его народа не входила. В неё вошла чистая идея грубого меркантилизма – эгоистического индивидуализма. Таким образом в России, ко всем прочим бедам нарождался новый класс собственников. И как всегда вся тяжесть новых реформ ложилась на плечи основной массы населения – народа.

Все стали учиться управлять своими имениями не для пользы роста государства, а для своей «меркантильной» выгоды; – как извлечь максимум пользы из «лентяев-крестьян», и максимум выгоды со своих обширных, но примитивных хозяйств. Каждый изощрялся, как мог, только не научными методами, а своими – доморощенными, приправленными поверхностными взглядами на Западные образцы научной экономической мысли. И даже вмешивалось что-то уж совсем мистическое; – вспомните Гоголя и его «Мёртвые души». Что-то стоящее и хорошее было трудно перенять. Не хватало переведённой литературы. Не было налажено должное просвещение в данной сфере образования. И мешала всё та же русская лень и русское «авось». Перепродавались леса, крестьяне-души, – (и…даже мёртвые души). Перепродавались и закладывались целые имения. Большинство помещиком разорялось.

История выложила нам факты развития экономической мысли и реальное ведение натурального хозяйства. Русская экономическая мысль не получила своего развития и осталась на обочине дороги, по которой Запад двигал свои экономические теории и процессы превращая многие из них в твёрдые и основательные экономические системы.

Слабая попытка Екатерины 2, как-то преобразовать Российское государство в экономической и социальной сферах, не привела к успеху. Приглашённый ею ученый экономист П.Мерсье де Ла Ривьера высказался недипломатично о состоянии дел в России; – мол, в России всё необходимо уничтожить, а затем заново создавать. Екатерина отослал его обратно в Париж. Нашим правителям не нужны умные головы, ни свои, ни чужие.

Итак, стало ясно, что русская общественная мысль, объединившая русскую мысль, как критику и экономическую мысль, превратилась всего на всего в экономический Романтизм. Россия не могла вот так сразу взять и перенять, и внедрить современные западные экономические идеи, концепции, теории и мысли. Да оно, может быть и правильно. Россия должна вырабатывать свои концепции развития, исходя из своих реальных условий жизни. Наша русская экономическая наука должна учитывать российскую самобытность и прочие социальные условия. Патриархальность бытового уклада, православный, соборный дух и прочее. Исходя невольно из всего этого, идеологи того времени и подвели всё к тому, что склонились единодушно к одному – «к сельской поземельной общине». О чём споры идут и по сей день. На дальнейшее решение вопроса о земле ума не хватило. Его и сейчас не хватает. Легче раздать, распродать, перепродать или просто забросить – превратить в пустырь. Ведь мы такие богатые на этот главный ресурс. Нас бы в Японию, или хотя бы в Европу, то научились бы ценить маленький клочок, или как у нас называют – сотку. Сегодня странной слышать с высоких трибун голоса высокопоставленных чиновников, что у нас якобы не хватает земли под те-то и те-то хозяйственные нужды. Да у нас тысячи, десятки тысяч гектаров брошенной земли. Будь я президентом страны, я бы разогнал всех чиновникам по России и заставил бы собрать в реестр все земли пригодные для тех или иных нужд. Ужаснулись бы от такого богатства! Но Россия богата народом, землёй, земными богатствами, но как всегда бедна умом, – умом деятельным и практическим. Земельный вопрос уже давно перерос вопрос чисто экономический и социальный. Он стал политическим. Мы до сих пор делим то, что нам не принадлежит, но чем мы можем пользоваться по праву рождения без всякого выкупа и откупа. Но кто же позволит нам это сделать? Ведь всем управляет его могущество – РЫНОК! А потому, без философского подхода к этой проблеме лучше не подходить, а то опять наломаем дров на несколько веков вперёд.

Подведя итог этой главы, можно сказать, что мы ещё в действительности ничего не знаем о том, о чём так долго и упорно спорим. И мы наконец-то стали понимать, что мы мало что понимаем в элементарных и простых вещах. А это уже многого стоит, особенно с таким неразвитым мышлением, как в России. Наша медлительность во всём, часто нам мешает, часто нас губит, как цивилизованное общество; но, к счастью и спасает как нацию от полного, скорого и неизбежного разгрома. На ошибках других стран и народов учиться безопаснее. А утешение наше философское должно быть всё-таки в одном, – поспешишь, людей насмешишь.