История Индии

Отдельные убийства и свадеши дакаити (политический террор) продолжались, особенно в Махараштре и Бенгалии. Подпольные революционные группировки возглавляли Вир Саваркар, Раш Бихари Бос и другие лидеры, имевшие связи за пределами Индии. В 1909 году Лондон своими глазами увидел, каков из себя гнев Индии. Керзон Уилли, чиновник Индийской службы, был застрелен пенджабцем по имени Мадан Лал Дхингра.

Подобные покушения, многие из которых не удавались, были постоянной угрозой, как для британских, так и для индийских чиновников. Только один — последний — вице-король Индии был убит террористами, и то скорее ирландскими, чем индийскими. Это лорд Луис Маунтбеттен. Но в 1913 году лорд Хардиндж, один из предшественников Маунтбеттена на высоком посту, совершал торжественный выезд в Дели в честь назначения города столицей. В его хауду бросили бомбу. И вице-король, и слон были жестоко изранены, но выжили. Виновником оказался бенгалец, один из последователей Раша Бихари Боса. «На наше мужество они ответили надменностью», — писал один безответственный, но типичный апологет революционеров^{378}. К счастью, к 1910 году угрозы удалось смягчить, и «умеренное охвостье» Конгресса наконец приложило какие-то усилия к тому, чтобы доказать свою умеренность.

Керзон правил во время разделения Бенгалии, но в результате этого раздела его правление окончилось. Настоящим унижением для него было находиться рядом с главнокомандующим, лордом Китченером, более прославленным, чем он сам. Пережить такое оказалось труднее, чем свадеши. Его преемник, лорд Минто, попал в Индию в конце 1905 года, как раз когда власть в Лондоне перешла к либеральным министрам. Когда государственным секретарем Индии назначили ученого-либерала Джона Морли, на рассмотрение поступила новая программа реформ и уступок. Приняли ее только в 1909 году, но слухи о ней, и еще требования индусов, выраженные в свадеши, привели к тому, что в конце 1906 года в Симлу, в резиденцию вице-короля, явилась делегация мусульман.

Депутаты, ободряемые британцами, пожаловались на притеснение мусульман со стороны тех индусов, что избраны в официальные структуры, и потребовали, чтобы в дальнейшем для мусульман проводились отдельные выборы. Еще им хотелось, чтобы была создана сбалансированная система, учитывавшая процент мусульманского населения и важность его вклада в безопасность империи. Делегацию возглавлял Ага-хан, она представляла интересы землевладельцев и торговцев Соединенных провинций (то же самое, что Северо-Западные провинции в начале XIX века или будущий Уттар-Прадеш). Депутаты разделяли недоверие Саида Ахмад-хана к Конгрессу. В начале 1907 года это недоверие вылилось в создание Всеиндийской Мусульманской лиги. Однако не все мусульмане ее поддержали. Некоторые группы остались верны Конгрессу. Одну из таких групп возглавлял блестящий молодой правовед из Бомбея Мухаммед Али Джинна.

Реформа Морли-Минто, принятая в 1909 году, была первой серьезной реформой с 1892 года, но не более того; Минто говорил о «небольшом расширении» принципа формирования советов. Эти советы в Калькутте все еще относились к центральному правительству, но в Дели и других местных управлениях, теперь многочисленных, — в Мадрасе, Бомбее, Агре (Соединенные провинции), Лахоре (Пенджаб и Северо-Западные Пограничные провинции) и так далее, — перешли в ведение местного правительства. Повсюду возникали так называемые законодательные советы. Все больше в них становилось неофициальных представителей и все больше последних избирали непрямым голосованием. Индийцев устраивало, что численность законодательного совета превышает 60 человек. Среди них находились люди, представлявшие самые разные взгляды. Эти советы превратились, скорее, в палаты и. хотя Минто отрицал самую мысль об этом, служили предвестниками парламентской системы.

Но законодательными они не были и не обладали правом предлагать или отменять закон. Они могли только обсуждать и критиковать. Индия оставалась под эгидой британского самодержавия, хотя и получила совещательный голос. Кроме того, индиец Сатьендра Синха был принят в исполнительный совет при вице-короле, и в Лондоне двое индийцев служили в совете при государственном секретаре по делам Индии.

С самого начала реформы поддержал Конгресс, но не Мусульманская лига. Когда позже были внесены поправки и оказалось, что часть мест резервируется для мусульман и избирают на эти должности мусульмане, ситуация изменилась. Теперь протестовал Конгресс, а Лига поддерживала. Другая часть мест резервировалась в интересах различных сект. Противоречия вызывал не сам принцип резервирования, но раздельное голосование, поскольку оказалось, что ислам исповедуют около 20 % населения и они рассеяны по всему субконтиненту. По мнению мусульман, было справедливо, чтобы пятая часть Индии голосовала отдельно.