История инквизиции

Его учение было полным отрицанием таинств; до известной степени оно было восстановлением учения Клавдия Туринского. Крещение детей, говорил он, бесполезно, так как вера другого не может принести пользу лицу, не могущему извлекать выгоду из своей веры, – положение весьма опасное и имевшее серьезные последствия. На том же основании совершенно излишни вклады в Церкви, раздача милостыни, обедни, молитвы и другие добрые дела, совершаемые в память умерших, так как каждый будет судим по своим заслугам. Церкви бесполезны, и их следует разрушить, так как христианин не нуждается для молитвы в освященных местах; Бог внимает достойным всюду, взывают ли они к нему в церкви или в кабаке, в священном месте или на площади, пред алтарем или пред стойлом. Церковь Христова не есть собрание нагроможденных друг на друга камней, а единение и согласие верующих. Что касается креста, то глупо обращаться с молитвами к неодушевленному предмету и лучше совсем уничтожить эту эмблему, напоминающую нам о жестоких страданиях Иисуса Христа.

Д. П. Лоуренс. Подстрекатель из Лангедока. 1887 г.

Самым тяжким заблуждением Петра было осуждение таинства Евхаристии. В эту эпоху догмат пресуществления не укрепился еще окончательно в умах верующих, и Петр в этом отношении пошел дальше Беранже Турского. "Народы! – восклицает он. – Не верьте епископам, священникам и монахам: они обманывают и здесь, совершая службу на алтаре, где по их лживым словам они фабрикуют тело Христово и дают его вам на спасение ваших душ. Ясно, что они лгут, ибо тело Христово было сделано только один раз Самим Христом на Тайной Вечере, предшествовавшей Его страстям; и оно было дано Им один раз и только Своим ученикам. С тех пор оно никогда не делалось, никогда не давалось".

* * *

Против подобного человека не было других мер, кроме костра, но и пламя костра не уничтожило его ереси. Его последователи, петробрюсиане, продолжали открыто или тайно распространять его учение, и через пять или шесть лет после его смерти преподобный Петр, аббат Клюнийский, считал эту ересь настолько грозной, что посвятил ей особый трактат, которому мы и обязаны тем немногим, что знаем о ней. Этот трактат был посвящен епископам Эмбрена, Арля, Гапа и Ди и призывал их приложить все силы к искоренению этой ереси, прибегая в случае надобности и к оружию светских владык.

* * *

На смену Петру Брюйсенскому явился новый ересиарх, еще более страшный. Мы мало знаем о первых шагах Генриха, монаха из Лозанны; он покинул свой монастырь при обстоятельствах, которые позднее св. Бернар поставил ему в упрек; но, быть может, это была первая вспышка его реформатского ума, жертвой которого он пал впоследствии. Затем мы находим его в Мансе, куда он явился, вероятно, в 1116 году. Здесь строгостью своей жизни он вызвал к себе почитание народа, чем и воспользовался, чтобы напасть на духовенство. Теоретическая основа учения этого периода его жизни нам мало известна; мы знаем лишь, что он отрицал почитание святых и что его проповедь производила такое впечатление, что женщины, увлеченные его речью, снимали с себя драгоценные камни и роскошные наряды и что молодые люди вступали в брак с публичными женщинами, чтобы вырвать их из когтей разврата.

Проповедуя аскетизм и любовь к ближнему, Генрих так безжалостно бичевал пороки Церкви, что духовенство всей епархии было бы совершенно уничтожено, если бы дворянство не встало на его защиту. Знаменитый мансский епископ Жильдебер в то время, когда Генрих выступил с проповедью, был в Риме; вернувшись, он на публичном диспуте опроверг ересь и принудил Генриха удалиться из его епархии, но не мог подвергнуть его наказанию. После этого он появляется в Пуатье и Бордо, затем мы теряем его из виду и уже встречаем пленником арльского епископа, который в 1134 году отвел его к Папе Иннокентию на Пизанский собор. Здесь он был уличен в ереси и осужден на заключение в тюрьму. Спустя некоторое время его освободили и сослали в Лозаннский монастырь, откуда он вышел, чтобы вступить в более строгий цистерцианский орден в Клерво. Мы не знаем, почему отказался он от своей миссии ересиарха, но мы снова встречаем его более горячим, чем прежде, последователем учения Петра Брюйсенского, отрицающим таинство евхаристии, обличающим духовенство, осуждающим десятинный налог, вклады в церкви и все другие источники церковных доходов и, наконец, утверждающим, что не следует молиться в церквах.