История Испании

68. Убивали ее все скопом

Против Второй республики, то есть против демократии, наконец-то узаконенной в Испании в 1931 году, практически с самого ее рождения строили козни как правые, так и левые. Как в трагическом подобии игре в двадцать одно – и мы за это еще заплатим, и очень дорого, – кого-то республика выводила из себя перебором, а другим очков не хватало. Вначале все было всерьез, и к реорганизации вооруженных сил и ограничению полномочий католической церкви добавились важные шаги в области заработной платы трудящихся, более справедливого решения земельного вопроса, светского образования и защиты труда. Никогда еще в Испании не было столь очевидного движения в сторону реальной демократии и социальных завоеваний. Однако тяжкий груз многих веков отсталости, упорство извечных темных сил, а также нерешенные вопросы индустриализации вкупе с быстрой урбанизацией и классовой борьбой, сотрясавшей всю Европу, непременно должны были испортить нам весь праздник. После первого краткого периода всеобщей республиканской эйфории и теплой атмосферы солидарности повсюду начали прорастать политическая радикализация, спешка, соперничество и нетерпимость. Под давлением реальной жизни и стремления к быстрым социальным реформам первоначальный умеренный и консервативный тренд был отправлен к черту. Самым естественным путем для укрепления той Республики мог бы стать, по-видимому, путь социализма; но, как и обычно, внутренний раскол способствовал тому, что платье это затрещало по всем швам: в среде социалистов были умеренные, центристы и радикалы – последователи Ларго Кабальеро. Более или менее разумное левое крыло, возглавляемое президентом Мануэлем Асаньей, должно было опереться на людей Ларго Кабальеро, который, в свою очередь, вынужденно соперничал в радикализме с коммунистами и анархистами. Словно участвуя в забеге на скорость прямиком к пропасти. В газетах же совершалась возгонка тона партийной и безответственной риторики. Прочерчивались разграничительные линии, далеко не всегда соотносимые с реальностью, между предпринимателями и рабочими, между угнетателями и угнетенными, между богатыми горожанами и беднейшим крестьянством. Все меньше говорилось о том, что противника следует переубедить, и все больше – о том, что его нужно уничтожить. Вся исконная злоба и подлость, все приспособленчество, вся бездонная ненависть, чей груз наполовину неграмотный и не знакомый с культурой демократии народ нес на себе с незапамятных времен, заново обнажились и засверкали острием политического клинка того класса, который мало что сдерживало. Ну и конечно же, баскские и каталонские националисты, готовые использовать каждый удобный случай, подливали масла в огонь. Так что буржуазия, капиталисты, разного рода собственники и другие благополучные люди, не забывая также о недавнем призраке русской революции, перетрусили не по-детски. Католическая церковь и значительная часть командного состава и офицерства вооруженных сил с каждым днем все больше и больше беспокоились не только по поводу радикальных реформ, но и из-за популистских эксцессов и общественных беспорядков, пресекать которые республиканские власти совсем не спешили. Да и левые экстремисты ни в коей мере не способствовали умиротворению. Коммунисты, пока что немногочисленные, но связанные железной дисциплиной и контролируемые напрямую из Советской России, уже в 1932 году критиковали «буржуазно-крестьянское правительство Асаньи и социалистов, передовой отряд контрреволюции». А социалистическая партия, со своей стороны, в 1933 году заявила устами Ларго Кабальеро, что она готова к тому, чтобы над Испанией развевался «не трехцветный флаг буржуазной республики, а красное революционное знамя». Вишенку же на этот торт водрузили анархисты, обладавшие большинством мандатов в Каталонии, Арагоне и Леванте. Именно они, чей профсоюз НКТ[63]

(1 527 000 членов в 1936 году) превышал по численности своего соперника ВСТ[64] (1 444 474), не в малой степени поспособствуют краху Республики, как при ее жизни, так и в ходе гражданской войны, к которой все было уже готово. Потому что, в отличие от коммунистов и социалистов (которые худо ли, бедно ли, но старались соблюдать видимость республиканской демократии и слишком уж сильно никого не пугать), анархистский скептицизм по отношению к умеренности в политике с легкостью толкал эту публику к революционным эксцессам, сопровождавшимся насилием, разбоями, расстрелами и поджогами. И вот так, руками тех и других, то есть правых заговорщиков и левых торопыг, при политической безответственности и с дезориентированным и манипулируемым кем ни попадя народом, с парламентом, превратившимся в цирк шапито демагогии и неверия, стали возникать серьезные проблемы: восстание генерала Санхурхо, бойня в Касас-Вьехас, революция в Астурии и самопровозглашение Каталонским государством своей независимости от Республики. Обо всем этом мы будем подробно говорить в следующей главе этой захватывающей и трагической истории.