История иудаизма

К тому моменту Абулафия стал знаменитостью и сам как нельзя лучше осознавал все, что открылось ему с тех пор, как «в возрасте тридцати одного года в Барселоне Всевышний пробудил его ото сна». Поэтому большой переполох вызвало его заявление о том, что Мессия придет в 5050 году по еврейскому календарю, или в 1290 году н. э., — в том году, когда самому Абулафии должно было исполниться пятьдесят лет. Воззрения Абулафии по мессианскому вопросу носили сложный характер, но иногда ему, весьма вероятно, казалось, что он и есть Мессия. Как бы то ни было, объявление Абулафии привело к волнениям; многие стали готовиться к отъезду в Землю Израиля. Однако ведущий ѓалахический авторитет Испании Шломо бен Авраѓам Адрет, или Рашба, осудил Абулафию, назвав его шарлатаном. Отправленный в изгнание на остров Комино близ Мальты, Абулафия яростно защищался, написав серию трактатов, где метал стрелы в своих критиков, а также ряд мистических трудов, в том числе комментарий к Торе и комментарий к «Сефер Йецира» [48].

От рейнских общин Хасидей Ашкеназ Абулафия позаимствовал учение о божественных эманациях, которые он впервые назвал термином сфирот (буквально «перечисления»). Он подробно разработал взятые у Хасидей Ашкеназ методы познания скрытого смысла Писания, основанные на буквенной комбинаторике (церуф

), сложении числовых значений букв в словах (гематрия) и толковании букв и слов как аббревиатур целых фраз (

нотарикон). Вместе с тем он верил и в то, что «Путь Божественного Имени» допускает непосредственную связь человека с Богом посредством пророчества — особого просветленного состояния сознания, влекущего за собой не просто знание, но и искупление, и возможность в этом мире вкушать наслаждения мира грядущего. Эта форма практического мистицизма весьма отличалась от размышлений жиронских теософов, учение которых сам Абулафия отвергал (впрочем, неприятие было взаимным). Из огромного числа сохранившихся рукописных списков его трудов видно, что многие евреи тем не менее с восторгом восприняли его учение [49].

Основой экстатического мистицизма Абулафии был псевдорационализм, что видно из его попытки приписать собственные взгляды Маймониду, и в этом отношении его воззрения были схожи с учением суфиев в исламе. Вряд ли суфизм повлиял на Абулафию непосредственно, однако в Египте потомки Маймонида (в особенности его сын Авраѓам и внук Овадья) всячески поддерживали применение иудеями суфийских практик на пути к совершенству и единению с Богом:

Во-первых, надлежит иметь как можно меньше связей с простолюдинами… Затем, необходимо приучить себя как можно меньше разговаривать, произнося лишь те слова, которые приводят к выгоде в этом мире и счастью в мире грядущем… Далее, следует как можно сильнее изменить свои привычки в питании, уменьшая наслаждение от пищи, пока не привыкнешь вкушать ее лишь изредка и не занимать свой разум мыслями о еде. Стремись также меньше спать… Затем постепенно приучи свою душу не думать ни о чем, кроме Него и того, что приближает тебя к Нему, пока силы души твоей не возрастут настолько, чтобы помочь тебе достичь цели, которой ты взыскуешь. Кроме того, во время молитвы пусть намерения твои будут чисты, и тщательно следи за словами, которые ты произносишь. И вот, когда ты достигнешь подобного состояния, восторг твой будет столь пылким, что ты не сможешь и на мгновение расстаться с Ним. И по мере возрастания твоего блаженства будет возрастать и пыл, так что ты не будешь уже находить наслаждения ни в пище, ни в питье, ни в отдыхе.

Еврейско-суфийские тексты, написанные на арабском языке, всецело принадлежат традиции исламского суфизма и хранят куда больше следов контактов с мусульманскими мистиками, например Ибн Араби, чем с другими ветвями еврейского мистицизма. Мы уже отмечали, что следы суфийского влияния видны в моралистических поучениях Бахьи Ибн-Пакуды, жившего в Испании XI века.