История химии с древнейших времен до конца XX века. В 2 т. Т. 2

По мнению многих исследователей истории науки, содержание «Основ химии» свидетельствует об исключительной одаренности и глубокой образованности их автора^{236}. Работая над книгой, Д.И. Менделеев прежде всего заботился о творческом усвоении материала студентами-химиками, о том, чтобы слушатели его лекций стали квалифицированными специалистами и смогли в дальнейшем активно участвовать в развитии российской науки и промышленности. «Сопоставляя теорию с практикой, прошедшее науки с ее предстоящим …, — писал ученый в предисловии к восьмому изданию «Основ химии», — я старался развить в читателе дух пытливости, не довольствующийся простым описанием или созерцанием, а возбуждающий и приучающий к упорному труду и стремящийся везде, где можно, мысли проверять опытами»^{237}.

В статьях, посвященных Периодическому закону, в «Основах химии» и в автобиографических заметках Д.И. Менделеев практически не упоминает о том, как было совершено великое открытие. Из свидетельств современников известно, что русский ученый обычно уклонялся от прямых ответов. Однажды, тридцать лет спустя открытия Периодического закона, в ответ на вопрос одного журналиста: «Как Вам пришла в голову Периодическая система?» — Д.И. Менделеев ответил между прочим: «Я над ней, может быть, двадцать лет думал».

Титульный лист последнего прижизненного издания «Основ химии» Д.И. Менделеева 

Открытие Периодического закона до настоящего времени является предметом постоянного пристального внимания историков науки^{238}. Несмотря на расхождение в отдельных деталях, большинство исследователей научного наследия великого русского ученого единодушно во мнении, что основным побудительным мотивом открытия Периодического закона послужила работа ученого над «Основами химии». Д.И. Менделеев столкнулся с методологической проблемой описания химических свойств элементов и их соединений. Автор прекрасно понимал, что отличительной особенностью нового учебника должна стать закономерная система представления фактического материала. Великий русский ученый писал: «Здание науки требует не только материала, но и плана… В лабиринте известных фактов легко потеряться без плана, и самый план уже известного иногда стоит такого же труда изучения, доли которого не стоит изучение многих отдельных фактов»^{239}

.

В начале февраля 1869 г. русский ученый работал над вторым выпуском первой части «Основ химии», посвященном химии углерода и галогенов. При этом проблема нахождения рациональной систематики элементов приобретала для него особую остроту, поскольку от ее решения непосредственно зависел ход дальнейшего изложения материала. Как считает подавляющее большинство специалистов, работающих в области истории естествознания, именно в это время Д.И. Менделеев приступил к изучению списка элементов, обращая внимание на два аспекта: изменение атомности (валентности) элементов и возрастание их атомной массы.

Получение газообразного аммиака.

^{В колбу В кладут смесь извести и нашатыря, в цилиндре D выделяющийся аммиак высушивается, проходя через куски едкого кали, а в ртутной ванне C собирается аммиачный газ.}

^{Рисунок из восьмого издания «Основ химии» Д.И. Менделеева, Санкт-Петербург, 1906 г.}

^{Опыт, доказывающий разложение в парах нашатыря, дающего аммиак (в D) и хлористый водород (в Е).}

Рисунок из восьмого издания «Основ химии» Д.И. Менделеева, Санкт-Петербург, 1906 г. 

Среди наиболее известных исторических реконструкций этого события в первую очередь следует назвать работы академика Б.М. Кедрова^{240}. Его интерпретация, основанная на скрупулезном анализе как литературных источников, так и архивных документов, оказала и продолжает оказывать огромное влияние на других исследователей. Однако уже в 70-х годах прошлого столетия справедливость отдельных выводов Б.М. Кедрова была поставлена под сомнение в работах А.А. Макарени^{241}. В 1990 г. появилась еще одна версия хронологии великого открытия, которая рассматривала работы Б.М. Кедрова с определенной долей критики^{242}. Необходимо отметить, что расхождения в трактовке этого эпохального события неизбежны, поскольку даже при самых благоприятных обстоятельствах выводы историка определяются субъективной оценкой того, что Р. Бойль (см. т. 1, глава 6, п. 6.3) называл “concurrence of probabilities” — конкуренцией возможностей (вероятностей)^{243}.