История хорошего человека

Я терпеливо ждал, пока Плумкис закончит смеяться. Пытаться остановить его было совершенно бесполезно. К тому же, я еще не так хорошо разбирался в триксе, чтобы понять причину смеха моих партнеров. Что поделать – старший советник Плумкис – он такой. Твердый и непоколебимый в убеждениях, как гранитная скала. К тому же его двоюродная сестра замужем за вице-бургомистром, так что даже сам гере Начальник Канцелярии вынужден считаться с его суждениями и снисходительно относится к маленьким слабостям.

– Ну, вы и сходили, – заливался Плумкис, вытирая выступившие слезы, – надо же сообразить выбросить двойку против "квадрата" на третьей раздаче! Помилуйте, Рюмпель, вы, верно, хотите уморить нас со смеха, ибо иного варианта отыграться у вас попросту нет! Вам надо было класть семерку на "крест"! Нет, право слово, вам нельзя садиться за трикс. Или нет, Рюмпель, садитесь! Давайте на ставочку – хотя бы по серебряному на фишку? Решайтесь! По серебряному, а?

Я смотрел на него, улыбался и чувствовал, какая на самом деле жалкая получается эта моя улыбка. Что делать, разве можно запретить господину старшему советнику высказывать мнение о молодом переписчике, без году неделя пришедшем на службу. Я ведь еще даже не асессор! А гере Плюмкис служит уже третий десяток лет, пересидел трех бургомистров и пятерых начальников Канцелярии, ему эти дубовые столы и шкафы с бумагами знакомы лучше, чем собственная спальня. Он может с закрытыми глазами определить, на какой полке лежит любой свиток, кем и когда он был составлен и наизусть, без единой ошибки, пересказать содержание!

Трикс был его единственной слабостью. Надо признать, играл он виртуозно, оттачивая мастерство ежедневной практикой. Не могу сказать, что разделяю всеобщую любовь к этой любимой игре чиновников средней руки, с которой начальство ведет бесконечную и безуспешную борьбу. И, что удивительно, стоит бывшему асессору или советнику пересесть в кресло повыше, как тотчас же он из заядлого игрока превращается в ревнителя порядка, тем более опасного для подчиненных, что на собственном опыте знает все уловки картежников, прячущих на рабочих местах игральные карты и фишки. У Плумкиса сейчас положение двойственное. Старший советник – должность достаточно высокая, можно сказать переходная между чиновником среднего и высшего ранга. Еще одно повышение, и придется ему распрощаться с триксом навсегда. Потому-то, предчувствуя неизбежное отлучение от игры, и пытается он использовать каждую минуту для того, чтобы переброситься картами.

Вот и сегодня Плумкис, закончив составление записки, отодвинул в сторону исписанные листы и заговорщицки подмигнул Круму, мигом сообразившему, что к чему, и ловко пододвинувшемуся к столу старшего советника. А гере Крум уже подозвал меня. Отказаться было просто неприлично.

Пока Плумкис самозабвенно перечислял все ошибки, сделанные мной на последней раздаче, бдительный Докс привстал со стула и предостерегающе замахал руками. Через секунду дверь распахнулась, и в комнату как вихрь влетел сам гере Начальник Канцелярии. Докс выскочил из-за стола и застыл на месте в нелепой позе, став похожим на фигуру поверженного врага из скульптурной композиции, украшающей ратушную площадь. Крум поперхнулся и закашлялся, с ужасом глядя в суровое лицо начальника, напоминающего благородством черт и развевающейся от стремительных движений мантией бога возмездия. Несчастный асессор настолько растерялся, что не догадался встать. Плумкис, сохраняя достоинство, как и положено старшему советнику, не спеша поднялся со стула. Я незамедлительно последовал его примеру, только, разумеется, подскочил куда быстрее, и выражение лицу попытался придать благостное и ожидающе-радостное.

Могучий голос Начальника Канцелярии сотрясал стены кабинета подобно раскатам весеннего грома. Он очень живописно описал нашу родословную, красочно рассказал о порочных пристрастиях наших родственников, нелицеприятно отозвался о наших способностях и выразил твердое убеждение, что приверженность к карточным играм в самом скором времени приведет всех на виселицу, если, конечно, он собственноручно не лишит нас никчемных жизней. Впрочем, гере Начальник был мудрым политиком, и стрелы гнева достались Круму, Доксу и мне, а Плумкис стоял так, словно сам только что вошел и увидел все это безобразие, он даже с легкой укоризной покачивал головой, словно говоря: "Я же предупреждал!"

Интересно, что им всем так дались мои умственные способности? А ведь это именно Плумкис первый прошелся насчет моего ума, я подозреваю, что просто так, от нечего делать. А дальше пошло-поехало. Хотя, как мне казалось, я ничего не совершил, чтобы заслужить такую оценку – задания всегда выполняю усердно без нареканий Устав знаю не хуже других, а вот поди ж ты… Ну ничего, придет время, и гере начальники оценят… будьте уверены, оценят.

Высказавшись, гере начальник раздраженно смахнул карты и берестяные фишки со стола и не глядя уселся на ловко пододвинутый Плумкисом стул.