История хорошего человека

– Полагаю, гере Рюмпель, вам следует обновить гардероб. Сами понимаете…

Я пожал плечами. А что, собственно, вы хотите? После двухдневных похождений любой костюм придет в негодность. Правда, новые расходы мне были совершенно ни к чему.

Подъкзекутор догадался о моих мыслях, снова широко улыбнулся, продемонстрировав белые здоровые зубы, и воскликнул:

– Не переживайте, гере Рюмпель, мы позаботились обо всем!

Он картинно хлопнул в ладоши, и двое служащих, дожидавшихся за дверью, торжественно внесли в номер красочные бумажные пакеты.

Пока я одевался в гардеробной, Кантум непрерывно говорил. Через некоторое время его речь перестала восприниматься как набор осмысленных фраз, и начала походить на жужжание вредного и назойливого насекомого. Что же касается одежды, то вкус у ребят из Серого Дома оказался на удивление неплохим. И посмотрел на свое отражение и остался весьма доволен увиденным. Из высокого зеркала в массивной бронзовой раме на меня смотрел молодой человек, несколько бледный, но достаточно здоровый и сильный, с превосходными черными волосами, одетый в изысканный костюм модного маронского стиля с длинной курткой, полосатыми брюками и синим бантом на рубашке из тончайшего белого полотна. Небольшой шрам, пересекающий правую бровь, ничуть не портил облика, а скорее даже придавал мужественности и решительности. Легкие кожаные ботинки на тонкой подошве сидели как влитые. Надо сказать, что подобный вид более приличествует молодому бездельнику имперских времен, чем добропорядочному чиновнику.

Я вышел в комнату. Кантум прекратил словоизвержение и с удивлением уставился на меня.

– Однако… однако, вы недурно выглядите, гере Рюмпель, очень недурно. Сразу видно – вам не впервой носить такую одежду.

– Рад, что вам нравится, – сухо ответил я, – скажите, что нужно от меня Владетелю?

– Откуда же я знаю? – виновато развел руками подэкзекутор. – Владетель пожелал лично высказать свою волю.

Что же, придется подождать. Да, собственно, я и так все знаю. Зачем может понадобиться Убийца? У Владетеля появился новый недруг. Не все ли равно, кто он такой? Если речь идет о безопасности Марты и Роника, я готов превратить в пустыню целый мир.

– И как мы будем проводить время до вечера? Очевидно, у вас есть мысли на этот счет, гере Кантум?

– Разумеется, разумеется. Но может быть, у вас будут пожелания? Мне поручено оказывать вам всяческое содействие.

– Это радует. Тогда я хотел бы прогуляться по Столице. Не возражаете?

Еще бы он возражал!

– К вашим услугам – открытый экипаж. Я с удовольствием покажу вам достопримечательности…

– Нет. Я хочу прогуляться пешком и в одиночестве.

Несколько секунд Кантум смотрел на меня в упор, потом сказал:

– По-моему, вы уже прогулялись… вечером, разве не так?

Я спокойно выдержал его взгляд.

– Да. Надеюсь, вы ничего не имеете против? Знаете ли, воспоминания молодости.

Кантум смотрел на меня с явным сомнением. Очевидно, он не имел инструкций на случай моего страстного желания прогуляться в одиночестве. Хотя в нашем случае одиночество будет понятием весьма и весьма условным. Могу представить, сколько топтунов будут сопровождать меня – еще бы, а если вдруг, не допусти Создатель, случиться что, и я не успею во дворец. Представляете, сколько голов полетит? Причем это выражение отнюдь не фигуральное.

Но я не собирался вступать в дискуссии с подэкзекутором, и спокойно направился к выходу. Кантум посторонился, подавив явно читаемое желание воспрепятствовать моему проходу, вероятно, сработал здравый смысл.

Я вышел на улицу. Никаких особых мыслей о том, куда направиться не было – желание прогуляться по Столице было высказано скорее из чувства противоречия. От палисадника открывался превосходный вид на Цитадель, башню Императора, дворцовый комплекс и дома, примостившиеся у белоснежных каменных стен. Рядом с дворцом запрещали строить выше двух этажей дабы не мешать подданным лицезреть обиталище правителей, зато на окраинах, у внешней стены возводили пяти-шестиэтажные строения, как правило, доходные дома и постоялые дворы.

Из отеля выскочил взволнованный Кантум, а я, нарочито не обращая на него внимания, зашагал в сторону Торговой площади, которую просто обязаны посетить все прибывающие в Столицу путешественники. Как ни странно, какого-либо внимания со стороны Ведунов не ощущалось. А это уже непонятно. Хотя, возможно, в Столице они куда более опытные, чем у нас в провинции и умеют работать незаметно. Не очень-то я в это верю, но и такую возможность не следует отбрасывать. Мало ли что еще придумали Мастера за двадцать лет.

Некогда на Торговой находился самый большой рынок в Империи. Отец последнего Императора, устав от вечного гама, повелел оный рынок снести, а торговцев гнать взашей, чем вызвал сильнейшие волнения, переросшие в настоящий бунт. Бунт, естественно, подавили, зачинщиков повесили за ноги у городской стены, а на площади выстроили театр, храм Создателя и опять же торговые ряды, только на этот раз крытые и, как было сказано в указе Императора, "тихие и весьма благочинные".