История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

Но в эту минуту корпус маршала Сульта появился на склоне холма, спускающемся к озерам, и направился на колонну Дохтурова, тесня ее к прудам. Сомневаться в опасности более не было возможности. Буксгевден с четырьмя полками попытался вернуться на дорогу, которой пришел и которая проходила через деревню Уезд, между подножием Праценского холма и Сачанским прудом. Он стремительно понесся туда, приказав Дохтурову спасаться самому. Ланжерон с остатками своей колонны присоединился к нему. Буксгевден пересекал Уезд в ту самую минуту, когда, спустившись с высоты, в него вошла дивизия Вандама. Спасаясь бегством, он попал под огонь французов, но ему удалось, с частью войск, выбраться на безопасное место. Большая же их часть, вместе с остатками колонны Ланжерона была остановлена дивизией Вандама, захватившей Уезд. Тогда все бросились к замерзшим прудам и пытались пробиться через них. Лед на прудах, ослабев от тепла солнечного дня, не выдержал веса людей, коней и пушек. Он в нескольких местах проломился под русскими; в других местах он выдержал и предоставил убежище толпам беглецов. Перейдя на обращенные к прудам склоны Праценского холма, Наполеон смотрел на разгром, который он так хорошо подготовил. Он приказал стрелять ядрами из гвардейской батареи по уцелевшим участкам льда и довершил гибель несчастных, которые спасались на них. Около двух тысяч человек нашли свою смерть под проломившимся льдом.

Между французской армией и этими неприступными прудами оставалась еще несчастная колонна Дохтурова, одно подразделение которой спаслось с Буксгевденом, а другое погибло подо льдом. Оставшись в таком жестоком положении, генерал Дохтуров повел себя с самой благородной доблестью. Местность вблизи озер приподнималась, предоставляя своего рода опору. Генерал Дохтуров оперся на это возвышение и выстроил войска в три линии: вперед выставил кавалерию, за ней артиллерию, а позади – пехоту. Таким образом развернувшись, он оказал французам твердое сопротивление, послав в то же время несколько эскадронов искать проход между Сачанским и Меницким прудами.

Последний и жестокий бой разгорелся на этом участке. Драгуны дивизии Бомона, позаимствованные у Мюрата и переведенные с левого фланг на правый, атаковали австрийскую кавалерию Кинмайера, который, исполнив свой долг, отступил под прикрытием русской артиллерии. Последняя, не оставляя орудий, накрывала картечью драгун, тщетно пытавшихся ее захватить. Пехота маршала Сульта атаковала артиллерию, несмотря на бьющий в упор огонь, захватила ее и оттеснила русскую пехоту к Тельницу. Маршал Даву, с другой стороны, вошел в Тельниц с дивизией Фриана. Теперь русским для спасения оставался лишь тесный проход между Тельницем и прудами. Одни, бросившись туда вперемешку, нашли там свою смерть. Другим удалось отступить по проходу, найденному между Сачанским и Меницким прудами. Французская кавалерия неотступно преследовала их. Глинистая почва этой местности, которую дневное солнце, растопив лед, превратило в густую грязь, проваливалась под сапогами и копытами. Артиллерия русских увязла в ней. Поскольку их лошади, в большей мере скаковые, нежели тягловые, не могли вытащить пушки, их бросили. В ходе этого бегства французы захватили три тысячи пленных и великое множество пушек. «Я видел проигранные сражения, – воскликнул один из участников этой ужасной сцены, генерал Ланжерон, – но даже представить не мог подобного разгрома».

В самом деле, от одного крыла русской армии до другого в порядке оставался только корпус Багратиона, который Ланн не решился преследовать, оставаясь в неведении относительно того, что происходит на правом крыле. Все остальные войска в ужасающем беспорядке грабили рассеянные вдоль дороги деревни, пытаясь добыть себе какое-то пропитание.

Государи России и Австрии бежали с поля сражения, на котором слышались крики французов «Да здравствует Император!» Александр пребывал в глубокой подавленности. Император Франц, более спокойный, переносил поражение хладнокровно. В общем несчастье он имел, по крайней мере, одно утешение: русские не могли более утверждать, что слава Наполеона держится только на трусости австрийцев. Оба государя быстро ехали через поля Моравии, в глубокой темноте, разлученные с домом и рискуя натолкнуться на варварство собственных солдат. Император Австрии, понимая, что всё потеряно, решился отправить князя Лихтенштейна к Наполеону, чтобы просить о перемирии, с обещанием подписать мир в течение нескольких дней. Кроме того, он поручил ему просить Наполеона о встрече с ним на аванпостах. Князь Лихтенштейн, достойно исполнивший днем свой долг, мог с честью предстать перед победителем. Он поспешно отбыл во французскую штаб-квартиру.