История Консульства и Империи. Том IV. Книга 1

Однако именно такое предложение и доставил адъютант Шварценберга во французскую штаб-квартиру. Наполеону предлагали остановиться в победном шествии и принять собственное унижение и унижение Франции! Поэтому он с иронической улыбкой выслушал известие о прибытии посланца коалиции; не захотел допустить его до себя, но согласился принять письмо от Шварценберга, сказав, что ответит на него позже. А ведь Наполеон даже не знал, на какого рода предложения ссылается князь! С трудом поддерживая сообщение с Коленкуром, от которого его отделяла вся Богемская армия, он пребывал в полнейшем неведении относительно того, что произошло в Шатийоне. Не знал о конфиденциальном письме Коленкура Меттерниху; о том, что оно было выдано за официальное и разглашено, и союзники потребовали от Франции не только возврата к границам 1790 года, но и отказа от роли европейской державы. Все эти подробности были Наполеону неведомы, иначе он оказал бы австрийскому посланцу совсем иной прием. Он не подозревал об условиях мира, видя в предложениях союзников только желание остановить его победоносное шествие и, даже если бы ему предложили нечто более приемлемое, он не вложил бы победоносный меч в ножны в ту минуту, когда мог переменить ход событий решающей победой.

Наполеон решил повременить с ответом и продолжать движение. Опасаясь, однако, как бы Коленкур, чей разум находился во власти жестоких тревог и чье общество в Шатийоне состояло исключительно из врагов, скрывавших от него наши успехи, не уступил наваждению и не использовал слишком широко свои полномочия, Наполеон написал ему сначала следующее письмо:

«Нанжи, 18 февраля.

Я дал вам карт-бланш, чтобы спасти Париж и избежать сражения, которое могло стать последней надеждой нации. Сражение состоялось; Провидение благословило наше оружие. Я взял 30—40 тысяч пленных, захватил 200 орудий и множество генералов и почти без единого выстрела уничтожил несколько армий. Вчера я отрезал первый кусок от армии князя Шварценберга, которую надеюсь уничтожить прежде, чем она отойдет за наши границы. Ваше поведение должно быть таким же; вы должны делать всё ради мира, но не подписывать ничего без моего приказа, потому что я один знаю, каково положение. Я желаю только прочного и почетного мира, а он может быть таковым только на условиях, предложенных во Франкфурте. Если бы союзники приняли ваши предложения, 9-го не было бы сражения и мне не пришлось бы испытывать фортуну в минуту, когда малейшая неудача может привести к гибели Франции. Я хочу мира, но мир не должен навязывать Франции условия еще более унизительные, чем франкфуртские. Мое положение теперь более выгодно, нежели в то время, когда союзники были во Франкфурте; они могли бросать мне вызов, я не имел преимуществ перед ними, и они были далеко от моей территории. Теперь всё иначе. И я готов прекратить военные действия и позволить неприятелям уйти восвояси, если они подпишут предварительный мирный договор, основанный на Франкфуртских предложениях».

Если союзники строили иллюзии, то и Наполеон, как мы видим, строил иллюзии не меньшие и, вместо того чтобы просто отвергнуть неприемлемое, потребовал того, что в существующих обстоятельствах никак не мог получить!

В то время как он тратил подобным образом последние минуты утра 18 февраля, маршал Виктор выдвинулся, наконец, на Монтро, куда прибыл в весьма ранний час. Собрав войска в лесу Баланса, генерал Пажоль послал вперед конницу и несколько батальонов Национальной гвардии. Он вышел на опушку леса в ту самую минуту, когда маршал Виктор дебушировал перед холмом Сюр-виль, нависавшим над Сеной и Монтро. Холм Сюрвиль,

обращенный к Балансу и Салену пологим склоном, круто обрывается перед Сеной. С его вершины виден город Монтро у подножия, обе реки, сливающиеся там, и мост через Сену, за который и предстояло яростно сражаться обеим армиям. Быстро захватив холм, следовало броситься к каменному мосту, который было не так легко разрушить, как деревянный, и завладеть им прежде, чем неприятель его уничтожит. Но произвести внезапную атаку холма было трудно, ибо на нем расположились войска кронпринца Вюртембергского. Умный и храбрый принц старался отличиться и искупить долгую преданность своего отца Французской империи услугами коалиции. От обладания мостом Монтро зависело спасение дерзко выдвинувшегося к Фонтенбло корпуса Коллоредо, отступление которого сделалось бы невозможным, если бы французы перешли через Сену прежде, чем он успеет отойти хотя бы к Море или Немуру. Поэтому кронпринц Вюртембергский был настроен на решительное сопротивление, несмотря на опасность положения и риск быть опрокинутым с холма Сюрвиль в Сену. Он построил свою пехоту между Виллароном и Сен-Мартеном, перед дорогой, по которой подходили французы, и оперся на холм Сюрвиль, прикрывшись многочисленной артиллерией.