История, которой нет (СИ)

Забудьте вы этого Рикки уже! Пиздец ему пришёл, медным тазом накрылась ш… человек. Теперь есть только я - Леха… Эээ, в смысле Ярослав. Ага, Ярослав. Серьёзный молодой человек с чёткой жизненной целью.

Я подошёл ближе к парте Саши, забыв о том, что, вообще-то, торопился на пару.

– Вы и на домашний звонили? - тихо спросил, хмурясь. У меня, допустим, не было возможности позвонить. А у них?

– Нет, на домашний не звонили, - покачал головой парень, слабо улыбаясь. – Он же никому его не давал…

– Записывай, - перебил я его решительно, но замялся. – Только не говори ему, что я тебе номер дал, ок?

– Конечно! - с готовностью ответил староста, поражая энтузиазмом. И никаких вопросов! Люблю его за это. Ну, как человека, конечно! Да блядь, не гей я!

На первую пару я всё же успел - Тоха так и не взял трубку, а я вообще очень быстро бегаю, когда мне надо. Да и тело оказалось выносливым - почти не запыхался, пока бежал. Даже не буду думать, чем Ярик эту выносливость в себе тренировал.

В группе все смотрели на меня, как на второе пришествие Иисуса Христа. Один из парней, сидящих в середине рядов, даже произнёс оригинальное “Рик?” в мой адрес. Я вскинул бровь вопросительно и всем махнул рукой, приветствуя.

– Ребята, я решил измениться! - провозгласил громко и чётко, стоя около кафедры. Получилось пафосно, но мне, кажется, не поверили.

– Что ж, товарищ Донской, тогда начните, пожалуйста, с объяснений вашего полугодового отсутствия! - раздался из-за спины голос Ольги Георгиевны. Та ещё заноза, должен сказать, да ещё и куратор четвёртого курса.

– Я болел? - неуверенно произнёс я, поворачиваясь лицом к женщине. Вообще-то, Евстратова была моим любимым преподавателем, мы всегда могли найти с ней общий язык.

– Ты болел? - блеянием передразнила меня Ольга Георгиевна. – Что мы будем делать, Донской? В деканате уже документы об отчислении готовят!

– Я всё сдам! Сегодня! - воскликнул я спешно, сделав страшные глаза.

Преподаватель отшатнулась от меня, как от прокаженного, и несколько раз моргнула.

– Ты настоящий? Нет, точно нет, - задумчиво пробормотала она, заглядывая мне в глаза.

– Cogito, ergo sum, - ответил на латинском, не моргая и преданно заглядывая женщине в рот.

…– Я поручусь за тебя, Ярослав, но что-то подсказывает, что быть мне адвокатом Дьявола, - говорила куратор уже после пары, когда мы остались в аудитории одни.

Я уверенно возразил ей.

– Вас - не подведу. Всё сделаю.

– Хорошо, и… - голос преподавателя настиг меня на выходе из аудитории. Я обернулся и вскинул бровь. – Ярослав, что заставило тебя так измениться? Я тебя совершенно не узнаю.

– Смерть… меняет людей, - тихо сказал я, но Евстратова услышала и кивнула. Конечно, она и подумать не могла, чья смерть изменила Донского.

В коридоре, привалившись к стене, меня ждал парень-одногруппник. Я видел его на первой парте, которую всегда занимают самые усердные студенты. Неприметный, светловолосый, но с моей точки зрения очень даже привлекательный молодой человек сверлил меня внимательным взглядом удивительно синих глаз. Затем, сощурившись на секунду, отлепился от холодного бетона, покрытого нежно-бежевого цвета краской, и протянул мне какой-то странный флакон, а потом развернулся и пошёл на следующую пару.

Я разозлился. Ускорился и, на ходу впечатывая парня в стену, зарычал ему в лицо:

– Что за хрень?

Одногруппник испуганно выпрямился и теперь со страхом смотрел на меня.

– Рикки…

Голос был подозрительно знакомым…

– А, так это ты, ранняя птичка-певичка, - почти ласково произнёс я. – Ты, сектант несчастный, меня вчера разбудил утром в воскресенье… - с каждый произнесенным словом глаза моего визави удивлённо расширялись. – Кса-андр!

– Это… лак… чёрный лак для ногтей, Рикки, ты попросил, я купил… Я думал, что ты меня бросил! - он, воспользовавшись чужим замешательством, кинулся мне на шею.

– Отъебись от меня! - заорал я на весь этаж, старательно отбрыкиваясь.

На нас удивлённо посматривали первокурсники, которые ещё не привыкли к манере старших говорить так, чтобы слышали все. Антона это всегда бесило, а мне в радость. Пусть слушают, больше двух говорят вслух. Я персона публичная, личная моя жизнь ни для кого секретом не является. Была бы ещё личная жизнь… Так, анекдот рассказать, чтобы поржали все, а то вон угрюмые какие к первой паре приходят.

– Рикки, я так рад, что ты живой! Мне когда Дин позвонил и сказал, что ты умер, я чуть с ума не сошёл! - продолжая виснуть на мне, придурок ещё и плакать, кажется, собирался.

Я ещё раз огляделся и строго посмотрел в его подозрительно блестящие глаза.

– Поговорим, но не здесь. Подождешь до перерыва?

Парень открыл рот, собираясь что-то сказать, но я уже бежал на первый этаж, к своей бывшей группе, чтобы ещё раз попробовать дозвониться до Антона.

В принципе, я мог бы навестить друга и на квартире - знал, как добыть дополнительную связку ключей - но никто не давал мне гарантии, что он меня не пошлет в пешее эротическое - далеко не самое приятное - путешествие.