История, которой нет (СИ)

– Ага, решили, - кивнул Фролов. – Мы решили, что ты долбоеб. Если хочешь спать, езжай домой. Я пока ничего путного тебе сказать не могу, мне надо подумать.

Однако!

…В квартире было немного холодно, а посему я оделся, как снеговик, и решил провести чёс.

Чего-то особо странного, кроме чёрной коробки на верхней полке в шкафу, я не нашёл. Всё было классически прилично. Наркотиков при обыске найдено не было, что могло означать вот что:

Первое - Яр всегда покупал немного, на раз, чтобы не запалиться и не сесть за хранение запрещенных веществ в случае чего.

Второе - в квартире, за те два дня, что он лежал в отключке, кто-то побывал и всё тщательно прибрал, а свежий труп оставил разлагаться.

Оба варианта мне не нравились, но первый был более гуманным по отношению к моей хрупкой мужской психике.

Второй вариант имел также подварианты.

“А” - Кто-то сознательно передознул Донского, а затем всё здесь подчистил.

Возникает совершенно закономерный вопрос - зачем? Деньги были на месте, да и не думаю я, что у парня было что-то очень ценное в квартире. Портрет Мэнсона не выдолбили, потолочную фреску не забрали. Люстры на месте. Что ещё? Допустим, это была мстя. Жёсткая такая, убийственная мстя. Да, Ярик был той ещё заразой… Зараза! Что-то в голове щелкнуло громко и отчётливо. Нужно провериться на наличие всякой херни в организме. Завтра же и займусь.

“Б” - это вообще Ярик виноват, загнулся от передоза сам, придурок безмозглый, кто-то - скорее всего тот, кто продавал Рикки наркотики - наведался к нему в гости… Ну а дальше… Что сделал бы я, увидев труп? Испугался бы, однозначно. Подумал бы, что меня обвинят в его смерти. Забрал бы всё, протёр, присел на дорожку - и поминай, как звали.

Да уж, детектив я хуевенький.

Тяжело вздохнув, открыл коробку.

На дне лежал разобранный телефон, почти новенький. Симочка была сломана, а на бумажке, в которую оная была завернута, написан номер телефона.

Так, завтра, помимо клиники, нужно ещё и в салон связи зайти, восстановить. Надеюсь, это возможно.

Не обнаружив флэшки, забыл временно про коробку. Этот Ярик такая сука!

“Слава богу, ты хороший,” - хохотнул голос в голове.

Следующим пунктом плана на сегодня было посещение старой странички Вконтакте. Благо, придумали такую программу, как Kate Mobile, иначе быть мне рассекреченным. Зачем нервы друзьям трепать надписью “Был в сети после своей смерти”?

На стене, предсказуемо, обнаружились свечки, заезженное “Помним, любим, помним”, грустные смайлики и короткое сообщение от Лерки: “Все, кто желает проститься с Лёшей, приходите на городское кладбище … к 10 часам, во вторник” датированное сегодняшним утром.

Я прикусил щеку изнутри, задумавшись.

Нужно ли мне идти туда завтра? Есть ли в этом смысл? Возможно, наши души снова поменяются местами, если я окажусь рядом со своим настоящим телом? Тогда вопрос к моей совести - нужно ли мне это вообще?

Да, я не хочу жить в теле Донского, но жить-то хочу!

Побившись головой об стол, вынужден был признать, что не хочу умирать.

С этой мыслью ложился спать.

Я не хочу умирать.

“А я, по-твоему, хотел?”

…Утро началось с головной боли. Было такое ощущение, словно я весь вечер бухал. При чём не что-то неопределённое, а именно коньяк с пивом. Чувствовал я себя отвратно.

Телефон зазвонил сразу после того, как я решил сходить на кухню за водой и, если повезёт, таблетками. На экране горело знакомое: “Ксандр” и я поморщился.

– Обязательно переименую тебя в Сашу, как только приду в себя, - сообщил я парню, не заморачиваясь с приветствием.

– У тебя голос такой, словно ты весь вечер бухал, - просветил меня одногруппник.

– Я и чувствую себя соответственно, - слабо улыбнулся я.

– Бухал? Правда что ли? - недоверчиво спросил Фролов.

– Не, ни капли не выпил. Хрен его знает, что это такое, - я зевнул. – Не напомнишь, что у нас там с первой парой?

– Всё с ней нормально. Психология у нас.

– У Коломенского?! - всполошился я.

Это единственный препод в моей практике, который был неисправимым гадом. То ли от недоеба, то ли просто “по доброте душевной”, но из всех студентов на четвёртом курсе меня он любил больше всех. Точнее, любил он не меня, а мой мозг. Валил при первой же возможности и постоянно издевался, переворачивая мои фразы с ног на голову и выставляя идиотом. Этому гондону было лет тридцать от силы, и все парни в альма-матер знали, что он гей. Я, естественно, тоже, и от этого конфликты у нас случались чаще, чем хотелось бы.

– У него, родимого, - пропел Алекс в трубку. – Надеюсь, ты уже едешь в университет, потому что Иван Васильевич не любит опаздывающих.

А ещё он не любит меня.

…– Можно? - Коломенский вскинул голову и уставился на меня удивлённо.

– Ярик? Ты решил вернуться? - мужчина нахмурился, выходя из-за кафедры.

Стоп. Это ещё что за хуйня? Какого хрена он меня Риком называет? Мозг протестующе засигнализировал, оповещая об опасности потенциального ебаря Рикки.

– Я, Иван Васильевич, учиться пришёл, а не то что вы подумали. За ум решил взяться, - “а не за хуй” продолжил уже мысленно.