История лингвистических учений. Учебное пособие

В „Тезисах“ выделяются и основные функции языка. Не только язык, но и речевая деятельность в целом делятся на интеллектуализованную и аффективную. Та и другая прежде всего имеют „социальное назначение (связь с другими)“, аффективная речевая деятельность также „служит для выражения эмоции вне связи со слушателем“. Речевая деятельность в социальной роли „имеет либо функцию общения, т. е. направлена к означаемому, либо поэтическую функцию, т. е. направлена к самому знаку“. Данная классификация функций имеет определенное сходство с высказанными на несколько лет позже идеями К. Бюлера, из всех рассмотренных ранее в этом курсе лингвистов наиболее близкого к функциональному подходу. Специфический для пражцев компонент классификации — выделение особой поэтической функции. Если для других школ структурализма поэтика, изучение художественной речи находились вне лингвистической проблематики, то пражцы, в частности, Р. Якобсон, внесли в эти области значительный вклад. В „Тезисах“ указывается, что „каждая функциональная речевая деятельность имеет свою условную систему — язык в собственном смысле“; речь идет об изучении функциональных стилей языка. Такой подход делал возможным считать изучение разговорного, научного или поэтического стиля лингвистической проблемой. Пражцы также много занимались изучением стилей в этом смысле, то есть сосуществующих вариантов языка, используемых в связи с разными функциональными заданиями (ср. иной подход, например, у К. Фосслера, понимавшего под стилем индивидуальный стиль).

В связи с этим пражцы занимались проблемами литературного языка. В „Тезисах“ выделяются особые функции литературных языков по сравнению с другими языковыми образованиями: „Особый характер литературного языка проявляется в той роли, которую он играет, в частности, в выполнении тех высоких требований, которые к нему предъявляются по сравнению с народным языком: литературный язык отражает культурную жизнь и цивилизацию“. Поэтому „необходимость говорить о материях, не имеющих отношения к практической жизни, и о новых понятиях требует новых средств, которыми народный язык не обладает“; отсюда особая лексика, особые синтаксические формы. Важно и то, что „с повышенными требованиями к литературному языку связан и более упорядоченный и нормативный его характер… Развитие литературного языка предполагает и увеличение роли сознательного вмешательства“. Пражцы таким образом не поддерживали крайние идеи Ф. де Соссюра об абсолютной бессознательности языковых изменений, в этом пункте они были ближе к И. А… Бодуэну де Куртенэ. Результатом функционального подхода к литературным (стандартным) языкам стало развитие особой лингвистической дисциплины — истории литературных языков, сложившейся лишь в чешской и в советской лингвистике.

В „Тезисах“ нашли отражение также идеи пражцев в отношении истории языка. Пражский кружок, принимая разграничение синхронии и диахронии и безусловно отдавая приоритет синхронному подходу („Лучший способ для познания сущности и характера язкка — это синхронный анализ современных фактов“), не считал данное различие абсолютным, как это делают Ф. де Соссюр: „Нельзя воздвигать непреодолимые преграды между методом синхроническим и диахроническим, как это делала Женевская школа“. В отличие от Ф. де Соссюра пражцы исходили из того, что диахрония не менее системна, чей синхрония: „Было бы нелогично полагать, что лингвистические изменения не что иное, как разрушительные удары, случайные и разнородные с точки зрения системы. Лингвистические изменения часто имеют своим объектом систему, ее упрочение, перестройку и т. д. Таким образом, диахроническое изучение не только не исключает понятия системы и функций, но, напротив, без учета этих понятий является неполным“. Системный подход к изучению языковых изменений пражцы старались реализовать на практике.

Что касается синхронии, то в отличие от глоссематиков пражцы понимали ее не как систему, рассматриваемую в полном отвлечении от фактора времени, а как состояние языка, один из моментов его развития, В „Тезисах“ об этом сказано: „Синхроническое описание не может целиком исключить понятия эволюции, так как даже в синхронически рассматриваемом секторе языка всегда налицо сознание того, что наличная стадия сменяется стадией, находящейся в процессе формирования. Стилистические элементы, воспринимаемые как архаизмы, во-первых, и различие между продуктивными и непродуктивными формами, во-вторых, представляют явления диахронические, которые не могут быть исключены из синхронической лингвистики“.