История Масуда. 1030-1041

В час предзакатной молитвы войсковая старшина отправилась к кутвалу и долго заседала, но никакой пользы не было. У господа бога, да славится поминание его, имелся на сие приговор и предопределение невидимые, что-то будет? “Завтра мы ударим камнем по кувшину, посмотрим, что произойдет”, — сказали они. “Хорошо, хотя это бесполезно, и эмир еще больше раздосадуется”, — промолвил кутвал. На другой день после приема эмир удалился с [Бу] Мансуром Мустовфи, потому что требовались верблюды, чтобы сдвинуться с места, а их не было. По этой причине он серчал все больше. Вельможи прибыли во дворец и обратились к Абдалджалилю, сыну ходжи Абдарреззака, передай, мол, [наше] устное сообщение, да и от себя [тоже] скажи, а тот ответил: “У меня-де сил нет слушать непозволительные слова” — и ушел. Люди уселись под железной дверью на чехартаке и просили меня подать их устное заявление: “У нас-де есть что сказать султану, передай скорей”. Я пошел. Эмира я застал в зимнем доме наедине с [Бу] Мансуром Мустовфи и передал просьбу. “Знаю, — ответил эмир, — принесли кучу вздора. Послушай их сообщение и приди, перескажи мне”.

Я вернулся к ним и сказал: “*Проситель не лжет своим людям*. Не выслушав сообщения, [эмир] сказал мне, что принесли, должно быть, кучу вздора”. “Ладно, — ответили они, — но ответственность мы с себя снимем”. Они встали и сделали длинное заявление в таком же роде, как писал везир, даже свободней. Я возразил, что у меня смелости не хватает передать это заявление в таком виде. Лучше, мол, я напишу, написанное он обязательно прочитает. “Ладно говоришь”, — ответили они. Я взял перо и написал весьма обстоятельное сообщение, а они помогали. Затем они под ним подписали, /664/ что это их устное заявление. Я представил [его]. Государь два раза внимательно прочел и сказал: “Коль скоро неприятель придет, то у Бу-л-Касима Кесира найдется золото — он станет аризом, у Бу Сахля Хамдеви тоже имеется золото — он получит должность везира, то же самое и Тахир и Бу-л-Хасан. Для меня верно то, что я делаю. Ступай и прекрати этот разговор”. Я пошел и, что слышал, передал. Они потеряли надежду и стали в тупик. “Что он сказал обо мне?” — спросил кутвал. “О тебе, ей богу, разговора не было”, — ответил я. [Все] встали и сказали: “То, что лежало на нас, мы исполнили, больше у нас здесь разговора нет”, — и ушли. Через четыре дня после этого [эмир] тронулся в путь.

Сей том окончен. Я довел “Историю” до этого места, а хождение падишаха, да будет им доволен Аллах, в Хиндустан отставил, дабы том десятый сперва начать с рассказа двух глав о Хорезме и Джибале, тоже до сего же времени, каково условие бытописания. Потом, когда я с этим покончу, я возвращусь к основной задаче [своей] “Истории” и расскажу и поведаю о хождении сего падишаха в Хиндустан и до конца его дела, ежели будет угодно Аллаху, велик он и всемогущ!

* * *

В конце тома девятого я довел слово о поре эмира Мас'уда, да будет им доволен Аллах, до того места, когда он принял решение пойти в Хиндустан и собирался выступить через четыре дня. На этом я том закончил и сказал, что в сем десятом томе сначала поведаю две главы: о Хорезме и Рее и пребывании в нем Бу Сахля Хамдеви с теми людьми и возвращении их обратно, об утрате нами той области и подробно расскажу о Хорезме и Алтунташе и о потере нами этой области, дабы соблюсти обычный склад бытописания. Потом, когда с этим будет покончено, я снова вернусь к истории сего падишаха и сообщу о тех четырех днях и [времени] до конца его жизни, ибо осталось мало.

И вот я начинаю эти две главы, в коих весьма много чудесного и редкостного. Людям умным, которые над ними поразмыслят, станет ясно, что дело делается не с помощью усилий и стараний человеческих, хотя бы имелось много снаряжения, пособников и оружия, а делается, когда имеется помощь господня, да превознесется величие его! Чего только не было из того, что требуется царям, у эмира Мас'уда, да будет им доволен Аллах, — свита, слуги, столпы державы, люди меча и пера, несметная рать, слоны, /665

/ огромное множество животных и богатая казна, однако, поскольку предопределено было, что он в дни царствования своего будет страдать и будет обманут и что Хорасан, Рей, Джибаль и Хорезм уйдут из рук его, то что он мог сделать, как не терпеть и подчиниться, ибо судьба не такова, чтобы человек имел смелость вступить с ней в борьбу. Сей падишах, да будет над ним милость Аллаха, никакого преступления не совершил, хотя он и держался только своего собственного разумения. Он проводил ночи до рассвета [за работой], но дело его не подвигалось вперед, потому что господь бог предопределил в предвечной вечности, что Хорасан, как я уже рассказал, пропадет для него задаром, и точно так же Хорезм, Рей и Джибаль, как я сейчас поведаю. *А Аллах знает лучше!*

ПАМЯТКА О ХОРЕЗМЕ