История Масуда. 1030-1041

Бу Рейхан сказал: “Когда сей посол из Кабула приехал к нам — эмир Махмуд в этом году ходил в Хиндустан — и доложил об этом разговоре, хорезмшах меня позвал, удалил посторонних и пересказал мне то, о чем на сей счет говорил везир Ахмед, сын Хасана”. — “Забудь этот разговор, — ответил я, — *отвернись от лая и не прислушивайся ко всякой речи, требующей ответа*. А словами, сказанными везиром, ты воспользуйся, он говорит по доброй воле, в виде совета, его государю об этом не ведомо. Разговор об этом держи в тайне, а то будет очень плохо”. — “Что ты говоришь, — возразил хорезмшах, — разве он сказал бы подобные слова без позволения эмира? Как может пойти такая игра с этаким человеком, как Махмуд? Я опасаюсь, что ежели я добровольно не прочитаю хутбу [на его имя], то он заставит это сделать. Лучше пошлем поскорей посла и пусть по этому поводу будет переговорено с везиром, хотя бы намеками, дабы они нас попросили прочитать хутбу. Было бы приятно, если бы не дошло до принуждения”. “Воля повелителя”, — ответил я.

Был некий человек по имени Якуб Дженди, зловредный, корыстолюбивый и нечестный. В пору Саманидов его однажды посылали в Бухару. Он стремился, чтобы Хорезм вследствие его посольства пропал. Теперь хорезмшах снова назначил его. Сколько ни говорили Бу Сахль и другие, пользы не было, ибо пришла судьба; намерение этого преисполненного хитростью человека так и осталось скрыто. Якуба отправили. Прибыв в Газну, он представил [дело] так, будто вопрос о хутбе и прочем будет улажен им. Он хвастался и доходил до крайностей, /672

/ но двор Махмуда и везир в этом смысле не придавали ему никакого веса. Потеряв надежду, он решился написать хорезмшаху записку на хорезмском языке. Слов он написал очень много, подстрекал на эмира Махмуда и раздувал огонь смуты. Замечательно и удивительно: спустя три года, когда эмир Махмуд захватил Хорезм и просмотрели бумаги и канцелярские дела, эта записка попала в руки эмира Махмуда. Он велел ее перевести, пришел в ярость и приказал привязать Дженди к столбу и побить камнями. *Где же барыш, коль капитал был убыточный?* Что бы ни писали, пишущим нужно быть осторожным, потому что от слов можно отречься, а от написанного отказаться нельзя и написанного не переменишь.