История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I

Но 22 октября правительственные войска заняли исходные позиции для атаки, а на следующий день почти без боя заняли город. Сторонники мятежников потом утверждали, что командующий правительственными войсками генерал Бельтран добился успеха путем предательства. Якобы он направил к Диасу под белым флагом парламентеров, которые и арестовали главу мятежников. Однако мятежники, вероятно, и сами отнюдь не горели желанием умирать за непонятные цели человека с ненавистной многим мексиканцам фамилией. К тому же Диас оказался «паркетным генералом», не приспособленным для серьезных боевых действий. Германский посланник в Мексике контр-адмирал фон Хинтце побывал в Веракрусе и сообщил американскому коллеге, что численность войск Диаса оказалась сильно преувеличенной и он даже не решился полностью оккупировать Веракрус. Полевые позиции сил Диаса немец назвал «идиотскими» и свидетельствующими об отсутствии серьезных военных знаний. Вдобавок у путчистов было мало боеприпасов, а артиллерия отсутствовала вообще.

Парадоксальную оценку провалившемуся мятежу дал ослепленный ненавистью к Мадеро американский временный поверенный Шайлер в своей депеше в Вашингтон. По его мнению, провал мятежа сильно осложнил общую ситуацию. «Временный успех только усугубит проблемы… Администрация Мадеро абсолютно неспособна обеспечить даже подобие мира и порядка».[201] Шайлер хотел, чтобы во все крупные мексиканские порты прислали американские военные корабли, которые должны были оставаться там «неопределенное время». Даже госдепартамент счел сообщения Шайлера алармистскими и ответил, что не видит причин для удовлетворения его просьбы. Все же несколько кораблей ВМС США были приведены в боевую готовность на случай осложнения положения в Мексике.

Заметим, что когда ранее Мадеро потребовал у правительства приостановления конституционных гарантий в некоторых охваченных мятежами штатах, реакционная оппозиция сразу же обвинила президента в диктаторских замашках, сравнивая его с Порфирио Диасом.

Под давлением «общественного мнения», которое подогревали американский посол и оппозиционные газеты, Мадеро совершил роковую ошибку, стоившую ему впоследствии жизни. Феликс Диас как офицер, поднявший оружие против правительства, подлежал расстрелу за измену родины, и это все понимали. 23 октября его взяли в плен, а 25-го военный суд вынес смертный приговор. Мадеро отказался помиловать Диаса. Даже тогда, когда об этом его попросила делегация женщин, выступая от имени родственников осужденных. Президент вполне логично ответил: у тех, кого убили мятежники, тоже были жены и дети.

Но тут Мадеро стал жертвой им же самим установленных строгих демократических порядков, которые реакция очень умело использовала в своих целях. Верховный суд, при «порфириате» не осмеливавшийся поднять головы, вдруг вынес странное решение: Феликс Диас не подлежит суду военного трибунала, вопрос требует дальнейшего рассмотрения. Газеты, большинство которых в Мехико стояли на антипрезидентских позициях, обрушились на Мадеро за якобы двойные стандарты. Мол, пленных ороскистов или сапатистов отпускают, а бедного Диаса хотели сразу же расстрелять. Мадеро очень болезненно относился к любым обвинениям, связанным с его якобы антидемократическим поведением. Поэтому в ноябре власти заявили, что в случае суда к Феликсу Диасу не будет применена смертная казнь.

Короткий срок, в течение которого Мадеро находился у власти, конечно же, был заполнен не только мятежами. Хотя помимо описанных на страницах этой книги крупных восстаний произошло и много мелких, давно стершихся даже в памяти самих мексиканцев.

Военные мятежи не могли не сказаться на финансовом положении Мексики. Чтобы пополнить федеральный бюджет, Мадеро распорядился 3 июня 1912 ввести первый в истории страны налог на добычу нефти – 20 сентаво за тонну (или 0, 015 доллара за баррель). Несмотря на явную скромность налога, американские нефтяные компании поспешили объявить его «конфискационным».[202]

Мадеро прекрасно понимал, что, несмотря на весь свой классический либерализм, ему придется заняться и социальными проблемами страны, основной из которых была аграрная. Как уже упоминалось, он был горячим сторонником копирования американского опыта и оттого полагал, что в Мексике необходимо создать слой мелких и средних землевладельцев, сродни североамериканским фермерам. Будучи северянином (а на севере свободной земли хватало), он имел весьма смутные представление о нуждах индейских общин густонаселенных центра и юга Мексики. Те же просили не раздела земель, а возвращения в общинную собственность деревень угодий, отторгнутых у них асиендами во время правления Диаса. Мадеро же считал общинное землевладение отсталым. Аграрная реформа, которую он замыслил, весьма походила на столыпинскую в России. Не случайно, что обе реформы – и Мадеро, и Столыпина – с треском провалились, так как абсолютно не учитывали пожеланий самого крестьянства.