История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Что касается аграрной реформы, то Кальес, так же как и Обрегон, был противником сельской общины и горячим сторонником крепкого фермера. Однако, как и Обрегон, Кальес распределял земли среди общин, поскольку общинники были надежным политическим резервом правительства в случае возникновения военных мятежей, что показало, в частности, выступление де ла Уэрты. Именно после подавления мятежа де ла Уэрты темпы аграрной реформы под натиском получивших оружие крестьян резко возросли. К концу 1925 года, когда внутриполитическая обстановка в Мексике стабилизировалась, правительство Кальеса. как уже упоминалось, приступило к разоружению крестьянских отрядов, что не замедлило сказаться и на темпах аграрных преобразований.

Всего за четыре года президентства Кальеса между 1576 общинами было распределено 3,2 миллиона гектаров земли – не только гораздо больше, чем во времена Обрегона, но и в три с лишним раза больше, чем за все время проведения реформы начиная с 1915 года.[647]

Однако Кальес решил сделать и то, на что не решился прагматик Обрегон, – нанести удар по «эхидос». В декабре 1926 года мексиканский парламент утвердил «Закон о разделе земель эхидос и создании наследственных наделов». До принятия этого закона общины должны были обрабатывать выделенную им в ходе реформы землю вместе. Теперь же в общей собственности оставались только пастбища, горы и леса. Земельные наделы внутри общины распределялись между отдельными семьями. Однако эти наделы нельзя было отчуждать – они передавались по наследству. Таким образом, закон фактически отменил циркуляр аграрной комиссии от 11 октября 1922 года (тогда в этом органе еще преобладали сапатисты), по которому передаваемая в ходе реформы земля должна была находиться в коллективной собственности.

23 апреля 1927 года вышел «Закон о распределении и возвращении земель и вод».[648] Этим законом существенно упрощалось оформление ходатайств на получение земли (в Мексике бушевал антиправительственный реакционный мятеж «кристерос», и Кальесу опять понадобились вооруженные крестьяне). Расширялась категория групп крестьян, которые могли создавать общину и претендовать на землю. Помещикам запретили разделение и продажу земель, если на них уже были выдвинуты претензии крестьянских общин. Однако закон по-прежнему лишал права на организацию общин и подачу заявок на землю пеонов-«акасильядос», то есть непосредственно живших на территории поместья батраков, и группы крестьян менее 25 человек. Были в законе и уступки помещикам, хотя вызвали их скорее не политические, а технократические мотивы. Раньше у помещика могла быть изъята земля площадью 75 га (вдвое меньше установленной номы в 150 гектаров), если общину, претендующую на землю, со всех сторон окружало поместье. Здесь опять прослеживалось идейное влияние сапатистов – в маленьком Морелосе такое положение было нередким. Новый закон эту норму отменял – Кальес заботился о сохранении передовых помещичьих хозяйств.

К успехам правительства следует отнести активную политику в сфере улучшения здоровья населения, которое во многом еще оставалось на уровне колониальных времен. Большинство населенных пунктов Мексики не имело нормальной питьевой воды. Никакого контроля над санитарными нормами при производстве товаров тоже не существовало. Кальес создал специальный Департамент народного здравоохранения, под эгидой которого был разработан Промышленный санитарный кодекс и налажен контроль санитарного состояния рынков, столовых, парикмахерских и булочных. Особое внимание уделялось контролю качества молока как основы детского питания. При Кальесе впервые стали проводить массовые прививки населения – так, в 1926 году от оспы были привиты 5 миллионов мексиканцев.

Такие меры не могли не принести позитивных результатов – младенческая смертность сократилась с 1920-го по 1930 год с 222 до 125 смертей на тысячу родившихся.

Как прогрессист Кальес был сторонником равноправия женщин, однако здесь у него был мощный противник в лице католической церкви. Поскольку среди женщин было много верующих, правительство, в свою очередь, не торопилось предоставлять им избирательные права. Женщины были практически отлучены от высшего образования, которое церковь считала для слабого пола абсолютно не нужным. С 1920-й по 1924 год только 223 женщины получили в Мексике университетский диплом. Через 10 лет эта цифра удвоилась. Католическое духовенство стремилось побудить своих прихожан не отдавать девочек и в обычные школы, которые церковь публично называла гнездами разврата.

Только во времена Каррансы, причем при активном содействии президента, в Мексике был легализован развод. Но неравноправие полов все же сохранилось. Для мужчины достаточным поводом для расторжения брака было отсутствие жены дома в течение одной ночи. Супруга могла требовать развода, только если мужа не было дома 30 суток.