История Наташи Кампуш

Каждый из трех счастливых победителей в закулисной войне по предложению денег за первое интервью подписал контракт — все кандидаты были тщательно рассмотрены и окончательно утверждены списком самой Наташей на марафонски длительных совещаниях с ее адвокатами, в ходе которых пресса согласилась перечислить совокупную плату в фонд по ее выбору. Интервью газете «Кронен цайтунг», австрийскому журналу «Ньюс мэгэзин» и телевизионному каналу ORF экстренно вышли в свет с разницей во времени не более двух часов, как она и установила.

Первым по улицам ударил «Ньюс мэгэзин». Журнал был распродан в течение нескольких часов — читатели лезли в драку, чтобы ознакомиться с подробностями жизни девочки в подвале. Интервью изобразило более четкий портрет «жертвы», которая относилась с презрением к самому этому слову. В беседе с главным редактором журнала, Альфредом Вурмом, Кампуш сказала:

С доктором Фридрихом все в полном порядке. Он очень умный и всегда понимает, что я имею в виду. Мои адвокаты и консультанты по прессе тоже поддерживают меня наилучшим образом. Я уже всех их приняла, а они, вероятно, приняли меня. Все они классные. По крайней мере, большую часть времени.

Между моим адвокатом доктором Лански и профессором Фридрихом возникло небольшое разногласие. Один хотел, чтобы я уехала из Венской главной больницы, другой же настаивал, чтобы я на какое-то время осталась. В конечном счете мне пришлось вмешаться и убедиться, что спор улажен.

Я знала, что лечению ссора не принесет ничего хорошего. Доктор Лански хотел, чтобы я съехала, доктор Фридрих — чтобы осталась. На данный момент я пока там и остаюсь, наслаждаясь дружбой с доктором Фридрихом.

У меня есть женщина-психолог, но я не хочу называть ее имени. Ее ужасает пресса любого сорта. При ней я могу — и это истинная правда — всегда лежать на кушетке. Настоящее клише: психиатр и пациент на кушетке.

На вопрос, каково ей живется новой жизнью, она ответила:

Ну, за исключением того, что я сразу же простудилась и подцепила насморк, я живу совершенно нормально. Мое возвращение к обычной жизни оказалось очень быстрым. Даже удивительно, как скоро это произошло. Теперь я живу с другими людьми, и у меня не возникает с этим трудностей.

Мне удалось встать на этот путь довольно быстро. Это было нетрудно, не в последнюю очередь благодаря тому, что я могу солидаризоваться со многим из того, что я вижу и переживаю здесь. Тут лежат пациенты, пытавшиеся покончить с собой, а также больные анорексией. И я хорошо с ними лажу, потому что могу сочувствовать им.

Когда ее спросили, почему ей легко понять пациентов с анорексией, она сказала: «Потому что они должны заставлять себя есть. А я сама во время своего заточения весила очень мало». О свободе же после заточения она заявила: «Я очень люблю свободу. Я переполнена ощущением свободы. Это должно сказать вам о многом.

Мои планы на будущее? Наверное, все подряд. Человек с моим прошлым в любом случае будет планировать самое неотложное: я хочу, чтобы мне сделали прививки от всех болезней, прежде всего от гриппа. Как видите, я серьезно простудилась, а этого не произошло бы, если бы у меня была прививка. Вот один лишь пример относительно моего будущего».

На вопрос о возможной будущей профессии она ответила: «Я пока еще не решила. Я допускаю, что буду заниматься чем угодно — от психологии до журналистики и юриспруденции. Еще я всегда хотела стать актрисой, потому что постоянно интересовалась искусством».