История нелегкой победы

Исход Константинопольской конференции положительно указал, что совокупное материальное воздействие Европы на Турцию немыслимо, что пассивное европейское согласие готово принести судьбу балканских христиан в жертву турецкому варварству, наконец, что Европа из. зависти к нам готова поступиться даже собственным достоинством, в полном убеждении, что всякий успех, всякое возвышение Порты, есть прежде всего удар нам, удар нашей традиционной политике.

Кучук-Кайнарджишжим, Ясским, Букарештским и Адрианопольским миром мы вырвали от Турции свободу княжеств, независимость Греции и покровительство над балканскими христианами. Парижский мир сократил наши исключительные права, но все-таки создал Хатихюмаюн и оградил вассалов и христианских подданных Порты коллективной европейской гарантией. Последняя же Константинопольская конференция, руководимая Англией, не оставила по себе ничего; напротив, она дозволила освободиться от всяких уз, от всяких формальных обязательств перед Европой и стать к своим беззащитным подданным лицом к лицу во всеоружии своего варварства.

Не следует скрывать от себя всей важности и опасности такого положения. Фактическое бессилие применения коллективного европейского права может ободрить Турцию к самой безрассудной политике и с помощью тайных друзей обратить это слабое государство в страшное против нас орудие. В то время как Европа будет наслаждаться миром, нам одним придется жить в постоянной тревоге, непрерывно задеваемыми как в нашем достоинстве, так и в материальных наших интересах, до тех пор, быть может, пока не сгладятся и последние следы нашего влияния на Балканском полуострове.

Поэтому-то, если разошедшаяся с конференции Европа может теперь же, даже с выгодою для себя отдаться полному бездействию, то нам подобное бездействие могло бы быть только гибелью.

Мы не можем допустить, чтобы настоящее положение обратилось в хронический для нас недуг. Нам нужно быстрое установление действительного мира, мира почетного, прочного, который сохранил бы во всей неприкосновенности наше достоинство, поставил бы Порту на подлежащее ей место и фактически оградил бы существование балканских христиан от всяких зверств и насилий.

Другие государства могут колебаться и медлить в приискании решений для турецких недоразумений. Нам же колебаться нельзя: мы связаны и перед Россией, и перед христианами, и перед всей Европой словами государя императора, мы выставили на границу мобилизованную, сильную армию, которая в глазах всего мира подняла меч на защиту нашей чести.

Отступиться от слов государя императора — значило бы то же, что отступиться от русской истории, поколебать уверенность русского народа в самого себя и в руководящий им принцип. Вера в святость слова царя не должна ничем помрачиться.

Распустить приготовившуюся к бою армию без почетного, вполне удовлетворяющего мира — значило бы испортить армию, подорвать и внутри, и вне доверие к нашим военным силам, дать повод государству тяготиться всеми теми пожертвованиями, которые оно несет для ограждения своей чести и своих интересов. Подобный роспуск армии, без всяких достигнутых результатов, почти соответствовал бы второй проигранной Крымской кампании и во внешних наших отношениях мог бы иметь самые серьезные последствия.

Напрасно скрывать от себя, что восточный вопрос в том виде, как он стоит, преимущественно русский и что формула общей европейской за него ответственности мало к нам приложима. Он гораздо менее близок Англии, однако с каким упорством она является в нем защитницей своих интересов. И история, и совершившиеся факты безусловно оставляют за нами главную роль в решении возникших недоразумений, и мы горько поплатились бы, если бы отклонили от себя эту задачу.

Мы никак не ищем войны, но очевидно, что армия не может быть демобилизована, пока мы не добьемся почетного мира; напротив, она-то теперь и должна дать вес нашему голосу, дать нам опору, чтобы скорее его достигнуть.

На чем же мы можем помириться?

Одни ли или вместе с Европой мы не можем требовать от Турции менее того, что требовала конференция.

Существеннейшие части этих требований заключаются в том: 1) чтобы христианские области получили выработанный для них административный статут; 2) чтобы управление сими областями было вверено христианским губернаторам, назначаемым на определенный срок, не иначе как с одобрения держав; 3) чтобы безопасность жителей была ограждена достаточно многочисленной и хорошо устроенной земской стражей, непременно заключающей христианский элемент, — по крайней мере пропорциональный численности христианского населения, наконец, 4) чтобы Европа имела осязательные гарантии в действительном исполнении предначертанных ею реформ. Сверх сего, конференция указала Порте основания для замирения с Сербией и Черногорией.