История нелегкой победы

Если бы Порта, действуя по собственному почину, быстро замирилась с Сербией и Черногорией и неотлагательно осуществила первые три требования приведенной выше программы, тогда к четвертому (т. е. к гарантии) Европа могла бы относиться уже несколько с большим снисхождением и удовольствоваться теми средствами контроля, которыми ныне располагает. Но дабы новый порядок вещей получил надлежащую прочность, Порта во всяком случае должна санкционировать его особым международным актом, который служил бы торжественным ей обязательством перед Европой в ненарушимости реформ и дал бы снова право Турецкой империи занять соответственное место в общем европейском концерте.

Только подобный торжественный акт может восполнить пустоту, образованную в трактате 1856 г. отказом Порты на предложения конференции, и вместе с тем послужит как залогом сколько-нибудь надежного мира, так и удовлетворением достоинству всей Европы, а вместе с ней и России.

Так как восточный вопрос составляет еще дипломатически общеевропейское дело, то и попытку к указанному мирному исходу мы прежде всего должны сделать в согласии со всей Европой.

Но если бы наши предложения встретили мало сочувствия, если бы дипломатические переговоры грозили опять затянуться на неопределенное время или, наконец, если бы сама Турция ни-сколько и не искала скорее удовлетворить мирным желаниям Европы, тогда нам ничего не оставалось бы, как добиваться восстановления мира самостоятельным действием.

Требования, которым следовало бы исходить от лица Европы, должны бы были обратиться тогда в наш ультиматум, не допускающий никаких колебаний ни с нашей, ни с противной стороны.

Есть много шансов, что предложенный с твердостью, поддержанный готовой армией, наш ультиматум будет принят Портой. Тогда война будет избегнута, мы быстро возвратим государству все благодеяния мира.

Если же ультиматум будет отвергнут — мы в тот же день должны перейти границу и искать мира и восстановления нашего достоинства путем войны.

Как в жизни частного человека встречаются случаи, которых решение возможно только оружием, так и в исторических судьбах государств неизбежно представляются фазисы, перед вызовом которых даже самое миролюбивое государство не может отказаться от войны.

Россия подходит к такому фазису, и слова государя императора порукой, что она встретит опасность с такой же неустрашимостью и готовностью ко всем пожертвованиям, с какими уже 1000 лет отзывалась на все вызовы, затрагивающие ее честь и достоинство.

Нам нужен мир, но мир не во что бы то ни стало, а мир почетный, хотя бы его и пришлось добывать войной.

Как ни страшна война, но теперь есть еще шансы привести ее довольно скоро к желаемому результату. Армия наша готова и так устроена, как никогда. Союз трех императоров, по крайней мере на первое время, может обеспечить наш тыл; Франция и Италия склонны воздержаться от прямого участия; даже сама Англия торжественно заявила, что не намерена действовать ни против, ни за Турцию. В этом положении Европы много фальши, но отчасти от нас самих зависит не дать этой фальши всецело развиться против нас. Быстрый, решительный успех нашей армии может сильно повлиять на мнение Европы и вызвать ее на такие уступки, о которых теперь нельзя и думать.

Допустив же мысль мира во чтобы то ни стало и дав противникам хотя малейший повод подозревать нас в слабости, мы можем через несколько же месяцев быть втянуты в решительную войну, — но уже при совершенно других, неизмеримо худших обстоятельствах,

Соображения[16] на случай

войны с Турцией весной 1877 года[17]

В настоящее время обстоятельства совершенно изменились против осени.

В течение зимы турки успели значительно развить свои силы, стянули все, что можно, на Дунайский театр, увеличили число судов на Дунае, усовершенствовали крепости, дополнили их вооружение. Вместе с тем пыл в славянах ослабел, сербы совершенно сошли с поля, а румыны, рвавшиеся осенью идти в авангарде нашей армии, чуть что не отказываются от всякого участия в войне.

Со стороны Австрии мы чувствуем себя более обеспеченными, зато выяснилось, что со стороны Англии мы должны ожидать лишь самых коварных действий, которыми она, быть может, сначала и попридержится, но только для того, чтобы выбрать для них наиболее выгодную минуту.

Очевидно, что тот план наших действий, который был намечен среди осенней обстановки, требует теперь уже значительных дополнений и изменений.

Цель войны. Цель войны, раз нас вынудили ее начать, теперь уже не может быть иная, как полное, бесповоротное решение восточного вопроса, как безусловное уничтожение владычества турок на Балканском полуострове.

Сама сила событий указывает, что надо наконец раз и навсегда разделаться с этим призраком, который периодически истощает Россию и служит одной из главных помех к развитию ее благосостояния.