История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке

Улик оказалось более чем достаточно, чтобы инкриминировать приятелям особо опасные деяния, направленные на подрыв финансовой мощи государства. А потому фальшивомонетчики как люди, не лишенные здравого смысла, не стали отпираться и юлить и честно во всем повинились. Один из аферистов — некто Тараканов — даже выдал сотрудникам УБЭПа 125 листов бумаги, которую злоумышленники использовали для производства фальшивых купюр.

Во время бесед с задержанными стали известны и некоторые другие нюансы их преступной деятельности. Первую фальшивку Александр и компания изготовили в декабре 1995 года. Получившаяся стодолларовая бумажка оказалась почти такой же, как настоящая. Во всяком случае, ближайший обменник ее охотно принял. А дальше — пошло-поехало. Производство было налажено с таким размахом, что за два месяца работы фальшивомонетчики изготовили не менее миллиона американских долларов. Еще в течение года в Московской области и за ее пределами гуляли стодолларовые банкноты, изготовленные люберецкими умельцами. Последний раз «люберецкие» доллары были изъяты из обращения в марте 1997 года, когда их изготовители уже отбывали свои тюремно-лагерные сроки.

Японец — друг Монгола

Лето 1996 года. Россия готовится к выборам президента. Доморощенные жулики затаились в ожидании перемен. А в это же самое время на другом конце Земли, в Нью-Йорке, американцы устроили показательный процесс над четырьмя российскими гражданами, которых обвиняли в покушении на свободу предпринимательства, частную собственность и западные ценности. Среди обвиняемых оказался один из самых известных в 1990-е годы авторитетов преступного мира Вячеслав Иваньков по кличке Япончик.

Впервые о Славе Иванькове заговорили в конце 1960-х годов, когда он под покровительством известного тогда вора в законе Геннадия Королькова по прозвищу Монгол и не без участия Отари Квантришвили, отсидевшего срок за изнасилование, организовал преступную группу. Кроме Иванькова и Квантришвили, в группу вошел Вячеслав Слива, впоследствии ставший весьма популярным столичным авторитетом. Приятели специализировались на кражах антиквариата и ювелирных украшений, иногда вымогали деньги у воротил теневого бизнеса, которые в то время стали появляться в Москве в большом количестве. Излюбленный метод работы Иванькова и его друзей — обыски под видом работников ОБХСС на квартирах столичных коллекционеров и ювелиров. Кроме того, иваньковцы регулярно собирали дань с карточных игроков и букмейкеров на московском ипподроме.

За решетку Япончик впервые угодил в 1974 году. Очевидцы вспоминают, что брали тогда Иванькова чуть ли не целым отделением милиции. Во время задержания Япончик усердно отстреливался. Это дало основание прокурору обвинить его, помимо всего прочего, и в ношении оружия. Однако Япончику повезло. Усилиями адвоката — а защищать Иванькова взялся известный в то время спаситель уголовников Генрих Падва — обвинение в незаконном ношении оружия с Япончика сняли. Более того, проведенная по настоятельной просьбе адвоката психиатрическая экспертиза показала, что подследственный страдает параноидальной шизофренией. Иванькову дали всего пять лет лишения свободы и отправили в колонию общего режима.

Выйдя на свободу, Япончик организовал новую преступную группу. На сей раз в нее вошли спортсмены. Большую помощь в подборе кадров Иванькову оказал все тот же Кван-тришвили. К тому времени он отошел от криминала и занялся обучением молодежи классической борьбе. Естественно, Япончику, как старому другу, Отари поставлял самых талантливых своих учеников.

В 1981 году Иваньков снова сел. На сей раз на 14 лет. Иванькову инкриминировали участие как минимум в десяти грабежах и вымогательствах. Отчаянные попытки Падвы спасти своего подзащитного не возымели на суд ровным счетом никакого действия. В тюрьме Иваньков не отличался кротким нравом, частенько посещал штрафной изолятор, а потом и вовсе поднял бунт. В результате Япончика перевели в самую глухую российскую «зону» — Туланскую, что в 700 верстах от города Иркутска.

Впрочем, отмотать свой срок «от звонка до звонка» Япончику не довелось. За него вступились Святослав Федоров и Александр Розенбаум, написавшие письма Горбачеву и Ельцину. Говорят, что не обошлось и без вмешательства Кобзона, хотя сам певец упорно отрицает свою причастность к «делу Иванькова». Как бы там ни было, в феврале 1991 года Вячеслава Иванькова досрочно освободили, и он с головой окунулся в криминальную жизнь столицы.