История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке

В отличие от других фигурантов «хлопкового дела» — Р. Гаи-пова, К. Камалова, М. Мусаханова, Б. Рахимова Адылов не лишали звания Героя Социалистического Труда и других советских наград. Хотя пресса его откровенно демонизировала. Придумали даже термин — «адыловщина». То есть преступное превращение социализма в феодализм. В трактовке событий применялись обычные для сенсационной журналистики приемы. Гиперболы, сгущения красок — для борьбы с адыловщиной не жалели ничего. На телеэкраны вышел многосерийный детективный фильм «С любовью и болью» (1989), в котором главный преступник неуловимо напоминал товарища Адылова. Пахан, самовластный барон, гангстер… Всё это было грубым преувеличением.

Перестроечные разоблачения по адресу Рашидова, Брежнева и других высокопоставленных советских деятелей помогли сделать громкое имя многим ранее безвестным писателям, кинорежиссерам, поэтам, публицистам, журналистам, а также двум следователям союзной прокуратуры: Тельману Гдляну и Николаю Иванову. Последние буквально за считанные месяцы благодаря беспрецедентному пиару в СМИ сделали головокружительную карьеру. Уже в 1989-м году комиссия президиума Верховного Совета СССР пришла к выводу, что оба следователя насаждали порочную практику «огульных обвинений во взяточничестве, принуждения подозреваемых и свидетелей к даче так называемых "признательных" показаний путем необоснованных арестов, шантажа и запугивания… Гдлян, Иванов и приближенные к ним следователи нередко допускали оскорбления арестованных, унижение их человеческого достоинства и запугивание расстрелом».

В 1989 году, в дни первого Съезда народных депутатов методы расследования Гдляна подверглись серьезной критике — вплоть до заведения на него уголовного дела о нарушении законности при проведении расследований в Узбекистане. В 1990 году Гдлян был уволен из Генпрокуратуры, исключен из рядов КПСС. Однако в августе 1991 года дело Гдляна было закрыто. В декабре того же года президент Узбекистана Ислам Каримов помиловал всех осужденных по «узбекскому делу», отбывавших наказание на территории республики.

Жертвой активности Гдляна стал и Егор Лигачев — второй человек в партии. Он, конечно, не оказался под следствием, но даже косвенные намеки погубили блистательную политическую карьеру. Сам Егор Кузьмич рассказывал так:

«Сначала я воспринял нападки следователей Гдляна и Иванова как удар лично против меня, нанесенный с целью выбить из руководящего ядра партии, а заодно сделать на этом свои политические карьеры. Но когда к делу очень активно подключились средства массовой информации, уже имевшие в этот период ярко выраженную политическую окраску, мне стало ясно, что вопрос не только и не столько во мне лично, — речь идет о том, чтобы скомпрометировать Политбюро в целом! Затем понимание происходящего еще более углубилось.

Произошло это на первом Съезде народных депутатов СССР, когда в некоторых выступлениях впервые обнаружилось противостояние партии и Советов — кто выше? Когда я услышал эти выступления, мне сразу стало ясно, что начинается какой-то новый этап общественного развития, не предвещающий стране и народу ничего доброго. Нападки Гдляна представили в новом свете: готовится атака на КПСС, задумывается антикоммунистическая кампания.

А время шло вперед. И стало очевидным, что прицел взят еще выше! После легализации антикоммунизма обнаружилось главное направление удара со стороны тех политических сил, которые поддерживали Гдляна и Иванова. Вовсе не стремясь возвеличить собственную персону, — мне это вообще не свойственно, — обязан всё же сказать, что именно я был тем человеком в Политбюро, который постоянно выступал в защиту социалистических принципов, против частной собственности и безработицы.

Вот почему, — а в этом я убежден, — удар следователей был нанесен именно по мне… Клеветническая кампания против Лигачёва серьезно повлияла на развитие политических событий в стране, более того, можно говорить о том, что она подтолкнула развертывание клеветнической кампании против коммунистов, КПСС…».

Кампанию «за» Гдляна и Иванова начал журнал «Огонек», продолжили ее телепрограмма «Взгляд» и либеральные программы Ленинградского телевидения. Но, когда вскрылись «сталинские» методы выбивания показаний — стали появляться статьи, ставившие под вопрос деятельность следователей.