История одного Человека

Когда посвящение закончилось, а новоиспечённые рыцари хором провозгласили «Nil timendum est», у Дивайда ещё долго оставалось некая оскомина от увиденного в глазах посвящавшего его. Смущало во всём этом только одно, то неизгладимое и всегда отчётливо запоминаемое ощущение, когда мы приходим куда-то туда, где нам не место, и сотни глаз так и начинают просверливать нас своими усмиряющими взглядами; от этого всякому станет не по себе, ровно как не по себе было и Дивайду. Может не сам священник, но кто-то выше него всяко был в этом замешан. Скорее всего именно из его уст был отдан приказ помешать юному принцу своевольничать, а бедному исполнительному лицу то и дело, что на протяжении всего дня приходилось идти в разрез с исполняемым велением; вместо убирания рыцарского стража с окоёма ещё только запланированных событий, проведённый святым отцом ритуал только упрочил Дивайда в его желаниях, с чем одновременно создал для своих собратьев очередную препону.

Предвещаемое событие должно было оповестить всех об изменении религиозных традиций: на место монотеистического и монархического уклада Великого готовилось прийти языческое многобожие. Через два дня после завершившихся инициаций, на центральной площади, под кроной золотой листвы странного древа, за кафедрой столпились высшие представители религиозной касты. Группу проповедников, по периметру площади охраняли храмовники, одетые в доспехи, что не могла пробить ни одна револьверная пуля, а удар меча довлел проскользить по поверхности кирасы, словно если бы выпад был нанесён не клинком, а булавкой, которой пытались повредить адамантовый сплав. Роптавшими на духовников был как раз подоспевший в центр рыцарский кортеж. Заняв боевую позицию, многие из рыцарей то и дело, что оглядывались на столпившуюся массовку, но вместо поддержки, глаза наблюдателей отражали вялость и возможность легко стать подконтрольными. Никто из рыцарей так и не мог понять, почему же народ, что двумя днями ранее, так и заливался сладостным аллегро в честь новопосвящённых, теперь, чуть ли не своей рукой, сам вершил задуманный религиозной общиной переворот.

– Жители Столицы! – вещал голос командира только что подоспевшего полка. – Все, кто ещё остаются верными Великому, Его возвышенности и добродетелям, пусть покинут… – и тут декламации главнокомандующего прервал звонко отрикошетивший от его шлема булыжник. Явившихся «спасителей» восприняли еретиками, настоящими раскольниками истины, когда как духовные менторы из храма Гелио, что своим сладкоголосием опьянили народную ватагу, принимались распространителями настоящего знания, а не того лжебожественного провидения, которым всех пичкали ещё сызмальства.

Сама проповедь была таковой:

– Мои дорогие, несчастные, пребывающие в великом отчаянии души! Не задумывались ли вы, почему вы так устаёте, почему многое вам разонравилось и стало казаться бессмысленным? А я отвечу, да выскажусь так, как того велит моё сердце, а не та пресловутая мораль, обвившая наш разум столь долгое время! Дело в том, что слишком уж долго мы верили в то, к чему уже давным-давно не испытываем веры; слишком щепетильно относились к вещам, которые перестали преисполнять нас смыслом к существованию – к самой что ни на есть жизни! Культ Великого, рыцарства и всех прочих состроенных нам нашим Владыкой данностей более не способны удовлетворить наши духовные нужды. И раз всё это столь долго поддерживаемое устроение изжило себя, не пора бы смести его прочь и возглавить новый жизненный источник? Здесь и сейчас, раскрывая перед вами истину и не страшась за последствия её огласки, я призываю каждого отречься от своих старых ценностей, отречься от стародавней веры и с полным согласием принять нас, как спасителей, несущих вам долгожданное освобождение. Мы, служители Гелио, говорим, да что уж там, умоляем каждого стать частью новой истории, нового мира, в котором будет править не Тот, кто более не способен помочь нам, а те силы, что действительно имеют право занять пост Великого и облагородить нас своим божественным нисхождением. Долго восседал на своём троне лжеправитель и свергнуть его апатичное отношение к нам могут никто иные как восхваляемые нами боги. Гелио с её тысячью ипостасями – вот кому уготована роль новой царицы. Долой монархизм и тот бестолковый монотеизм! Да здравствует хвала язычеству – новому миру, новому духу и, в конце концов, новой жизни!