История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

Элфи покосилась на свои ноги. На них были новенькие красные босоножки, которые они с бабушкой только вчера купили у сапожника за сто двадцать форинтов. Деньги на туфли и на одежду дал отец. Но попробуй заикнуться сейчас об этом!

После обеда Элфи помогает мыть посуду. Она же моет пол на кухне, так как бабушка — женщина грузная и ей уже трудно нагибаться. После этого следовало взяться за уроки. Дедушка принимается за свой цветочный ящик во дворе. Дело у него не идет на лад, так как доски все время колются: толстоваты гвозди. Бабушка уходит поболтать с дворничихой, которая в такую хорошую погоду, как сегодня, любит вдвоем со своим мужем посидеть на лавочке перед домом. Они тоже, как и старики Варади, живут на первом этаже с окнами во двор, и у них даже весной сыро и холодно. А на улице, хоть там и пыль и шум, зато и светло и тепло.

Элфи располагается у стола — писать домашние задания. Руки будто свинцовые. Элфи зевает и время от времени поглядывает в окно. Во дворе, на противоположной стороне, возле всегда распахнутой двери подъезда, — табличка: «Общежитие рабочих СМУ 47/2». Там живут девушки, которые уже работают, сами зарабатывают себе на жизнь и не обязаны выслушивать ничьих наставлений. Скоро они вернутся с работы, переоденутся, пойдут танцевать. Сейчас в общежитии только женщина-комендант да еще одна долговязая белобрысая девчонка, которая только что прошла по двору в брюках и с сигаретой в зубах. Наверное, «бюллетенит».

В этом же общежитии живет Анастазия Киш, по прозвищу Бэби Нейлон, которую Элфи в последнее время почитает больше всех на свете.

II

Анастазии Киш, или Бэби Нейлон, как ее все зовут, всего-навсего шестнадцать лет. Это миловидная девушка. Волосы у нее черные, а глаза голубые, но тоже под черными ресницами. Стройная талия туго перетянута широким поясом. Бэби легонькая, как пушинка, но она твердо стоит на ногах. Хоть и лет-то ей всего-навсего шестнадцать. Всю жизнь ее били да обижали. Никто никогда не любил, никто не приласкал, хорошего слова не сказал. С малых лет — в приюте, затем у приемных родителей, где ее заставляли пасти гусей, и позже в ремесленном училище — все только ругали, а иногда и колотили ее. Потому что Бэби всегда была нахальной и языкастой девчонкой! Она сама хвасталась этим.

К Элфи Бэби приходила часто и охотно рассказывала там о своих переживаниях, о себе. Бабушка шила для нее новые платья и переделывала старые. Бабушка, поскольку она не была заправской портнихой, вначале отказывалась шить, но Бэби так умоляла бабушку и умасливала, пока та не соглашалась. «Я не из капризных, — уговаривала Бэби бабушку, — сама помогу вам шить, вы только скроите мне». И действительно, возвратившись вечером из своего магазина, Бэби усаживалась подле бабушки и шила. Нитку она всегда откусывала зубами. Наперстком, что дала ей бабушка, она не умела пользоваться. Не привыкла. А вообще в эти минуты она чем-то напоминала маленького дикого котенка, усевшегося поближе к домашнему очагу. Бабушку она звала просто «бабушкой», как Элфи. Эта фамильярность и нравилась и не нравилась бабушке. С одной стороны, неприлично называть чужую женщину «бабушкой». А с другой стороны, бабушке было жаль Бэби, к тому же ее потешали рассказы Бэби. Она до упаду смеялась над некоторыми словечками Бэби и ее рассуждениями о жизни. Такой сморчок, пустышка, а рассуждает, будто уже знает жизнь вдоль и поперек.

— Поверьте мне, — говорила Бэби, — человеку нет смысла быть ни честным, ни добрым. Стоит только поддаться, как тебя сразу же затопчут. Такова жизнь! Возьмем хотя бы вас, бабушка. Весь век вы работали, а чего достигли к старости? Снова приходится гнуть спину. Главное, чтобы человек не поддавался…

Или так:

— Их только послушай, так они забьют голову тебе всяким мусором! Вот наша директорша в общежитии. Она там недавно. Директора и воспитатели там все время меняются. В первый день, она только что пришла, — такая она была ласковая, что девочки от ее слов прямо-таки таяли. «Доченьки, девочки! Мы хотим, чтобы вы стали хорошими, честными труженицами. Государство дает вам все, что вам нужно. Мы заботимся о вас». «Ну, — думаю, — поживем — увидим». Я так и сказала девушкам: «Не радуйтесь раньше времени, и эта будет не лучше других». Один раз возвращаемся из кино, часов этак в одиннадцать вечера, а она давай на нас орать, что, мол, это свинство, что она исключит нас. Здесь общежитие, сюда нельзя в полночь заявляться. Хотя еще и не было полночи. Ну, я не смолчала и говорю: «Я рабочий человек, сама себя содержу, вы мною не командуйте, я вам не школьница». Директорша на нас милицию напустила. Приехал «черный ворон». Это за нами-то! Отвезли нас, самостоятельно работающих, в детскую комнату милиции. А оттуда — идите на все четыре стороны…