История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

— Руки обломать надо тому мастеру, — негодовал он, — который по прихоти желторотой девчонки совершил подобную мерзость! Разве не видел этот дурак, что перед ним просто взбалмошный цыпленок? Пришла бы ко мне такая пигалица красить волосы, я бы ей показал! К сожалению, есть еще и среди нас такие люди, которым на все на свете наплевать, лишь бы свои форинты получить!

После мытья дядя Антон покрасил Элфины волосы в золотистый цвет, близкий к тому, какими они были от природы. Другого выхода не было. Пока не отрастут волосы, придется девчонке походить в «химических блондинках». Разумеется, краска с течением времени сойдет, волосы будут двухцветными, но за это Элфи пусть пеняет на себя, раз у нее ума маловато.

— Будем надеяться, что волосы отрастут быстро, — ехидно заметил дядя Антон, — ведь они у тебя корнями в воду опущены.

Элфи, не говоря ни слова и в душе благодарная дяде Антону, терпеливо сидела и ждала, пока он исправит последствия этой величайшей глупости, которую она совершила во вред самой себе. Разумеется, только в душе: хотя дядя Тони почти все утро провозился с ее волосами, она и не подумала сказать спасибо. А ведь ему пришлось из-за нее отказать даже одной постоянной клиентке, владелице магазина тканей, которая изо всех мастеров одному только дяде Антону разрешает прикасаться к ее прическе. Что делать: мастер попросил даму извинить его и зайти на следующий день. А Элфи не только не поблагодарила его за доброе дело, а, наоборот, сделала вид, будто нимало не раскаивается в своем поступке и будто она, только подчиняясь силе, согласилась стать снова белокурой. Впрочем, дядя Антон и не ждал от Элфи благодарности, зная ее упрямый характер. Ни за какие сокровища не заставишь ее признаться в собственной ошибке!

Элфи взглянула в зеркало и испугалась еще сильнее, чем вчера, когда увидела себя черноволосой. Эти слишком уж белокурые, блестящие волосы были еще более чужды ей, чем черные. Элфи даже пощупала их, словно не была уверена в том, что голова — ее собственная. Однако испуга своего она и тут не выдала. Напротив, как всегда, когда сердце ее сжимал страх, она старалась держаться как можно развязнее.

— Что вы там ни говорите, дядя Тони, а черные волосы мне куда лучше!

— О да, конечно! С ними ты паяц! Или мартышка в очках! — коротко заметил дядя Антон и оставил Элфи одну любоваться собой.

Когда, окончив смену, Элфи отправилась домой, шаги ее по мере приближения к своей улице становились все тяжелее. Что-то скажет бабушка, увидев ее снова блондинкой? На это она, конечно, не рассчитывала! Хорошо, если бы бабушка сидела сейчас на скамейке с дворничихой и еще издалека заметила Элфи…

Но бабушки на улице не было, зато там были дворник и его супруга. Издали заметив Элфи, она засмеялась и стала делать какие-то странные знаки. Чего она смеется и размахивает руками? Сама, что ли, не красится, хотя и уродлива, как старый гриб?

— Что с тобой, золотко? — встретила дворничиха Элфи громким возгласом, прежде чем та успела с ней поздороваться. — Что ни день — в новом цвете? Ничего себе, хорошо начинаешь!

У ворот торчали без дела и еще несколько человек из дома Элфи: старик, очень похожий на своих двух мопсов, долговязая, тощая девица из общежития строителей, которая постоянно ходит в брюках и почти всегда числится на «больничном», и, наконец, дядя Журки, неряшливый, пожилой, но все еще крепкий мужчина, — один из жильцов госпожи Шюмеги, когда-то и сам барин, а в настоящее время продавец хлеба вразнос.

Смеялась не одна дворничиха — смеялись все, кто стоял у ворот. Значит, все они уже знали, что вчера у Элфи были черные волосы. Это, конечно, дворничиха насплетничала. А впрочем, чему тут удивляться, если вчера бабушка на весь дом об этом кричала! Дело принимало худший оборот, чем если бы Элфи вернулась домой, как вчера, черноволосой. Но какое им-то дело? Чего им надо от нее? Взрослые люди — неужели у них нет других дел и забот, кроме как следить, какого цвета нынче волосы у Эльвиры Варги?

— Завтра покрашусь в синий цвет или в рыжий, вроде вас! — сквозь зубы прошипела Элфи и проскочила в ворота.

Слезы душили ее, но их зеваки уже не могли видеть. Она бежала и только издали слышала, как дворничиха вдогонку ругала ее на чем свет стоит. Но все огорчение Элфи, весь ее гнев обратились против бабушки. Бабушка всему виной: она рассказала всему свету о ее позоре.

Элфи вбежала в кухню, оттуда — прямиком в комнату. Бабушка сидела за машинкой. Элфи бросилась на диван и зарыдала.

Вероятнее всего, что бабушка пожалела бы ее, вид плачущей девочки так перепугал ее, что она даже не заметила ее белокурых волос. А может быть, бабушка и на самом деле забыла, что еще утром Элфи была брюнеткой? Забыла бы, не заявись в квартиру в эту минуту к ним дворничиха. И, прежде чем бабушка успела вообще открыть рот, она затараторила: