История одного предателя

Тем временем на шею Гапона накинули петлю и прицепили к железному крюку, вбитому над вешалкой. Через несколько секунд все было кончено. Это произошло 10 апреля 1906 г., около 7 часов вечера... Все молча покинули дачу, заперев ее на замок.

В Финляндии, куда Рутенберг уехал немедленно после этих событий, его ждало совсем неожиданное известие: Азеф отрекся от всего, - и от того, что он дал разрешение на убийство одного Гапона, и от того, что он своевременно был предупрежден о последней развязке. С полной категоричностью он заявлял, что никогда согласия на отступления от первоначального решения Центрального Комитета он не давал, и готов был считать личным оскорблением, если кто-нибудь позволял высказать хоть тень колебания в вопросе о том, кому нужно верить: ему, Азефу, или Рутенбергу. В довершение ко всему последний оказывался в положении не только человека, нарушившего партийную дисциплину, но и клеветника на одного из наиболее "уважаемых" членов Центр. Комитета. От убийства Гапона партия отрекалась, - оно было объявлено личным делом Рутенберга. В реакционной печати стали появляться двусмысленные намеки на то, что он состоял в сношениях с руководителями политической полиции, и что Гапона он убил не то, как конкурента, не то из боязни его разоблачений ... Легко понять, что пережил в это время Рутенберг... Он был сломлен и ушел от революционного движения.

ГЛАВА XI

Примирение Азефа с Департаментом Полиции

В настоящее время, оглядываясь на прошлое, трудно даже понять, как могли руководители Центрального Комитета и Боевой Организации, - люди, казалось, обладавшие достаточным опытом в подобного рода делах, - допустить те элементарно-грубые ошибки, которые были допущены ими при разработке плана двойной игры Рутенберга с Гапоном-Рачковским. В террористических предприятиях шансы успеха стоят в прямой зависимости от степени неожиданности наносимого удара. А между тем, ведя через Рутенберга свою игру с Рачковским, руководители Боевой Организации осведомили полицию не только о том, что покушение готовится на Дурново, но и о том, что наблюдение за намеченной жертвой производится террористами, переодетыми извозчиками: псевдо-покушение на Дурново, устроенное специально для того, чтобы выдать его Рачковскому, было точной копией того покушения, которое одновременно и параллельно готовилось против того же Дурново с самыми серьезными намерениями.

Конечно, ни сам Рутенберг, ни непосредственные его помощники не имели никакой связи с террористами, готовившими действительное покушение, и потому полиция, следя за Рутенбергом, не имела никакой возможности добраться до Боевой Организации. В этом отношении расчеты авторов плана игры с Рачковским были правильны. Но они упустили из вида, что полиция может пойти и другим путем: вообще усилить поиски террористов, переодетых извозчиками. А именно это и случилось в действительности.

Еще после арестов членов Боевой Организации в марте 1905 г., когда было установлено, что террористы применяют приемы работы в качестве извозчиков, полиция приняла ряд мер для организации наблюдения за постоялыми дворами, где жили извозчики. После получения известий о существовании извозчиков террористов, производящих наблюдение за Дурново, надзор этот был усилен. От содержателей постоялых дворов требовали представления сведений о всех извозчиках, которые в каком-либо отношении кажутся странными, не подходящими к общей массе людей этой профессии. Все такие случайные сведения тщательно проверялись. Одно из них натолкнуло на "боевика", участвовавшего в наблюдении за Дурново: приставленный к нему филер установил, что он выезжает на дежурства исключительно к дому, где жил Дурново, и часами стоит здесь, отказывая случайным седокам. Постепенно было выяснено, что этот "извозчик" связан с еще двумя такими же, как и он, "извозчиками" и с какими-то четвертым господином, который регулярно встречается с ними со всеми и явно руководит их работой.

Картина была настолько типична, что никаких сомнений относительно ее значения быть не могло. Оставалось производить аресты, но здесь встретилось одно весьма существенное затруднение: старший филер Тутышкин, руководивший наблюдением за этой группой террористов, в своих суточных раппортичках того четвертого террориста, который поддерживал сношения с "извозчиками", называл "наш Филипповский". "Мне это, - рассказывает А. В. Герасимов, бывший в то время начальником Охранного Отделения в Петербурге, - конечно, не могло не броситься в глаза". Вызванный для объяснений Тутышкин сообщил, что четвертого наблюдаемого он знает давно: лет за 5-6 перед тем его ему показал в Москве в кондитерской Филиппова (отсюда и прозвище: "Филипповский") тогдашний руководитель наружного наблюдения Е. П. Медников, который рассказал, что это один из самых важных и ценных секретных агентов, и что его надо старательно оберегать от случайных арестов.