История одной деревни

«В целях рационального использования немцев-переселенцев – мужчин в возрасте от 17 до 50 лет Государственный комитет обороны постановляет:

1. Всех немцев-мужчин в возрасте от 17 до 50 лет, годных к физическому труду, выселенных в Новосибирскую и Омскую области, Красноярский и Алтайский края и Казахскую ССР, мобилизовать в количестве до 120 000 человек в рабочие колонны на все время войны, передав из этого числа:

А. НКВД СССР – на лесозаготовки 45 000 человек, НКВД СССР – на строительство Бакальского и Богословского заводов – 35 000 человек.

Б. НКПС СССР – на строительство железных дорог Сталинск-Абакан, Сталинск-Барнаул, Акмолинск-Карталы, Акмодинск-Павлодар, Сосьва-Алапаевск, Орск-Кандагач, Магнитогорск-Сара 40 000 человек.

Проведение мобилизации возложить на НКО (т. Щаденко) совместно с НКВД и НКПС.

К мобилизации приступить немедленно и закончить 30 января 1942 года…»

Итак, мобилизация началась. И вновь обратимся к дневникам Эммануила Фельхле. Он пишет о том, как тяжело было выживать в Восточном Казахстане его семье. Но несравненно тяжелее стало, когда их, трудоспособных мужчин, кормильцев, забрали в трудовые армии. С горечью Эммануил Фельхле запишет в своем дневнике, что их семьи остались на чужбине «без топлива, без хлеба, без теплой одежды… Мяса, жира, сахара не было… Как только выжили?», вопрошает Эммануил Фельхле на страницах своего дневника. Три вопросительных знака в конце фразы говорят красноречивее многих слов.

Не менее показательна и история Рейнгольда Штумма, о которой я уже упоминала, – когда несовершеннолетние дети остались одни, без попечения родителей. Может показаться, что история семьи Штумм – исключение из правил. В самом деле, трудно представить, чтобы на законном основании отца и мать оторвали от их малолетних детей, которые, несомненно, нуждались в постоянной родительской опеке. Тем более в условиях жизни на чужбине, среди чужих людей. Но такие случаи были далеко не единичные. И они скорее были правилом, чем исключением.

Из воспоминаний Александра Эрфле

«…Детей было четверо, я самый старший, остальные – от 1 до 4 лет… Вскоре отца забрали в Кировскую область, а мать в Куйбышевскую область. Остались одни. Но люди пропасть не дали, помогали, чем могли… Потом я работал в колхозе, и колхоз помогал… В 1946 году вернулась мать. Отца мы больше не видели…»