История одной истерии

Звонил Георгий, который хотел срочно выяснить, где я нахожусь. Крайне удивившись невнятным рассказам Хомутова о моем исчезновении, Жорик решил кое-что уточнить и созвонился с Настасьей. Заслышав, что я самолично ходила к Хомутову, а потом потерялась, сестрица подняла переполох. Вдвоем с Тигрой они выложили Георгию всю известную им об этом деле информацию, чем совершенно запутали нашего детектива.

— Все, что я понял из их рассказа, это то, что ты отправила их следить за ни в чем не повинным, по их мнению, автором сценария, чтобы не подвергать их риску, — смеялся Жорик. — Отделавшись таким образом от своих помощниц, ты решила совершить отчаянный поступок. Сама броситься в пасть кровавому преступнику. Отчего-то Настасья дом Хомутова иначе, как «дом ужасов», не именовала. Ну не понравилось ей там.

В общем, Георгий тоже немного разволновался и решил подъехать в этот «дом ужасов».

Озадаченный хозяин встретил его у порога. Я так и не появлялась. Мой форд стоял под подъездом, а сумка и плащ висели в хомутовской прихожей. Небрежно захлопнутый блокнот лежал в углу стола на кухне. А самой меня нигде не было. Жорик начал не на шутку волноваться. Осмотрел территорию. Заглянул в мой блокнот. Расширил глаза, тщательно почесал затылок и еще раз заглянул в блокнот.

— Катерина, в следующий раз за такое ведение записей я тебя просто уволю! — прервав рассказ, заявил Жорик, потом обнаружил блаженную гримасу на моем лице и быстро исправился: — Что? Радуешься? Тогда не дождешься! Не уволю, а… второй раз возьму на работу. Нагружать двойной нормой буду! Вот.

Подождав, пока я изображу крайнюю степень испуга, Георгий продолжил рассказ.

Понять, что я там назаписывала, было попросту невозможно. Если читать последовательно, то получалось нечто невообразимое: «Хомутов — не он — поговорить про уборку — он, гад! — вечно в наушниках ходит — все Ксению любят — в праздничный весенний карантин…»

«Малая, ты что-нибудь понимаешь? — строго спросил Георгий Настасью. — Ты же все-таки сестра. Должна о ходе ее мыслей догадываться».

«Обычно я догадываюсь, — по-деловому отреагировала сестрица, забыв даже обидеться на “малую”. — Но здесь, — Настасья кивнула на блокнот, — здесь, кажется, нет мыслей. Как-то все это больше на бред похоже. А по Катюшиным бредам в мире есть только один специалист».

И пришлось им, бедолагам, идти к моей мамочке с повинной. Так, мол, и так, «упустили, проглядели, сбежала. Помощь ваша требуется». Заслышав, что может поучаствовать в поимке одной из своих особо беспокойных дочерей, мама пришла в состояние неимоверной трудоспособности и каким-то таинственным, одной ей известным образом умудрилась за один вечер расшифровать все мои записи. Впрочем, никакой мистики в этом не наблюдалось. Во-первых, начиная с моих старших классов мама была единственным человеком, который хорошо и всегда понимал мой почерк. Во-вторых, накануне она видела мой блокнот и делала там пару записей, поэтому могла точно сказать, что там было записано раньше ее записей, а что — позже. В третьих, мама на то и мама, чтобы понимать, что, к примеру, обозначает запись: «Кир: Хомутов + + глава для ловушки = — (Лара и Алла)».

В общем, на базе моих загадочных пометок мама выдвинула некоторые гипотезы, которые чуть позже однозначно вывели нашу поисковую группу к истине. После того как выяснилось, что я брала у Зинаиды Максимовы ксерокопию пьесы, разумеется. И после того как эту машинопись нашли в моей сумке. А также после подробного отчета Хомутова о разговоре со мной. Мы с девочками выбрались из ловушки в тот самый момент, когда Георгий уже окончательно определился с невиновностью Хомутова, а Тигра с Тимом тем временем разыскали месторасположение нашей тюрьмы. Если бы мы не нашлись, команда спасателей, возможно, разобрала бы дом по кирпичикам. Так что нам уже пора было принимать благодарности от жильцов.

— Вашу ж дивизию! — высунувшись по пояс из окна, громко заорал один из «благодарных» жильцов спасенного дома в этот момент. — Сколько можно орать? Идите к себе под окна и орите! Людям спать мешаете! То по трубам какие-то гады стучат, то под окнами орут! Скоро пожары жечь начнут, я не удивлюсь…

Мы с бывшими пленницами быстро переглянулись и жадно уставились на третий этаж голосящего жильца. Значит, все-таки слышали. Значит, мы молодцы, все верно делали. И без унизительных кировских подсказок нашли бы выход.

«Кир!» — настороженно мелькнуло в голове. По лицам Аллы и Ларисы, неожиданно потемневшим, я поняла, что они думают о том же.

В двух словах я изложила Георгию проблему, закончив сбивчивым:

— Он, конечно, должен понести наказание. Но, во-первых, официально его вину доказать будет сложно, а во-вторых, как-то даже неясно, в чем именно он виноват. Заманил и ждал, когда кто-то соизволит все же прочесть его труд с описанием способа освобождения. А в том, что девочки далеко не сразу стали читать составленные Киром рукописи, его вины нет.