История одной истерии

– А вы – мои соболезнования, – твердо произнес Жорик, залпом допил остатки кофе и встал. На миг мне показалось, что Георгий забыл, где находится, или – кем является, и действительно собирается обиженно пройтись по воде к выходу из ресторана. Уже стоя, Георгий решил добавить разъяснений, – Соболезнования по поводу вашей дочери. Из-за скрытности отца, Ксения лишается в моем лице надежного защитника.

«В нашем лице!» – мысленно поправила я Георгия, но, к счастью, у меня хватило совести и ума промолчать.

Шумилов тяжело вздохнул.

– Постойте, не уходите, – торопливо проговорил он, так, будто и впрямь поверил, что Георгий может уйти.

– Да? – Жорик послушно сел, понимая, что снова победил.

– Последний способ давления на меня, действительно оказался действенным. На все эти ваши угрозы о милиции мне, честно говоря, плевать. Хорошо, я все объясню вам. Если вы считаете, что это может помочь Ксюше…

– Считаю.

– Я не собирался стрелять в Катю. Я собирался запугать её.

– Я не боюсь оружия, – попыталась разрядить обстановку я, – Лучше б прятали в ящике стола змею или крысу… Тогда я бы испугалась.

Не глядя на меня, Жорик коротко дернул рукой, выставив ладонь в мою сторону. Предыдущий опыт показывал, что этот жест означал вежливую просьбу помолчать и не мешать течению разговора. Я неохотно повиновалась. Почему, если разговаривать по существу, так обязательно в обстановке крайнего напряжения?

– Запугать и…?

– И всё. Я надеялся, что в таком состоянии она расскажет мне правду. О музее одного литератора, о глухонемом, о моей дочери…

– Какую правду?

– Если бы я знал какую, то, наверное, не нуждался бы в объяснениях. Да. Я понимаю. Все это выглядит очень странно. Хорошо, я постараюсь говорить понятно, – и тут Шумилов одарил меня таким подозрительным взглядом, что я невольно поежилась, – Только объясните мне прежде, почему вы скрыли от меня, что заметили пистолет?

Предупреждая мой ответ, Георгий снова махнул рукой. Я, кривляясь, пожала плечами и многозначительно кивнула Шумилову на Жорика. Дескать, обязательно объяснила бы всё, но, видите, не разрешают. На самом деле, я не могла ничего объяснить, не то, что заказчику, но и самой себе. Откуда Георгий узнал о пистолете?

Шумилов, между тем, понял, что ответа от меня не дождется, и обреченно начал излагать.

– Понимаете, с тех пор, как исчезла Лариса, – Шумилов задумчиво прищурился. Казалось, он впервые оформлял свои смутные подозрения в стройную линию, – Ксения стала вести себя очень странно. За тот год, что дочь живет со мной, я уже достаточно хорошо изучил её. Поверьте, от природы Ксюша – очень добрая, открытая девочка.

– Простите, а где Ксения жила раньше? – вмешалась я, прежде чем Георгий успел выставить свою дурацкую ладонь.

– Не знаю, – ответил издатель, – Судя по её сбивчивым рассказам, то у друзей, то у тетки. Я не слишком третирую дочь расспросами о прошлой жизни.

Я, не вполне понимая, какая такая «прошлая жизнь» может быть у двадцатидвухлетней девушки, вопросительно уставилась на издателя.