История одной семьи

А всё же твой муж тебя очень любит, если даже на второй год после женитьбы ухитрился написать жене стихи!

Твой Лёвка.

Вот такие он мне писал письма. Моих писем, по-видимому, не сохранилось, или я не нашла их в нашем архиве. Да и не стану я цитировать свои письма!

* * *

За время службы Лёва дважды приезжал в отпуск. Первый раз, наверное, в году 1959-м (ещё при жизни папы), а второй раз – весной 1960 г., когда я написала ему, что папа умер. На похороны он опоздал, но несколько дней мы побыли вместе.

* * *

Поразил Лёва мою маму тем, что за время службы в армии он дважды присылал мне деньги. Только что отслужил в армии мой старший брат, и мама только и делала, что или собирала и посылала посылку, или высылала какие-то деньги, срочно понадобившиеся ему. А Лёва вдруг прислал мне по тем временам довольно значительную сумму, рублей 200–300. И только просил, чтобы я обязательно на эти деньги себе что-нибудь купила.

Я пошла в большой магазин тканей у нас на Абельмановской улице и начала выбирать себе отрез на платье. Там висело много-много панбархату самых разных расцветок! Я выбрала чёрный цвет и подозвала к себе продавца, чтобы уточнить, сколько же мне его надо купить на платье. Ко мне подошёл продавец-мужчина лет за 40 и не согласился с моим выбором. «Что вы, зачем вам чёрный цвет! – он указал на другую ткань, бутылочного цвета. – Вот ваш цвет, прямо к глазам», – сказал он. Мы с ним уточнили метраж, и я купила отрез панбархата именно этого цвета. Платье сшила мне тётя Полина, наша бывшая соседка по коммуналке. Оно получилось замечательное: с глубоким декольте (я тогда их очень любила), с длинными узкими рукавами и пышной юбкой, и мне очень шло. Когда я написала Лёве об этом, он через некоторое время прислал мне ещё денег, немножко поменьше первой суммы, и велел купить туфли. Я купила югославские, замшевые с лаком. И то, и другое я носила долго-долго. Туфли были очень удобные, на низком каблуке (на высоком каблуке я не могла ходить смолоду, у меня уже тогда болели ноги), а платье позже стало моей униформой в институте. Я надевала под него какую-нибудь блузку или тонкий свитерок, и мне было очень уютно и нарядно.

* * *

Лёва проходил службу в Омске, и ему с этим немножко повезло, потому что именно там служил муж моей старшей сестры, подполковник Алексей Степанович Емельянов. Он преподавал в Омском танковом училище. Когда он узнал о Лёве, то стал иногда по воскресеньям отпрашивать его к себе. Так у Лёвы появились лишние «выходные». Когда Саша приезжала к мужу в гости, то тоже приглашала Лёву к себе.

* * *

С Сашей у меня были очень сложные отношения. Я почти всю жизнь навязывалась ей, так мне нравилось, что у меня есть старшая сестра, совсем взрослая и очень красивая. Она сначала охотно шла мне навстречу, начинала интересоваться моей жизнью, опекать меня, водить в театр. Когда я была ещё школьницей, она часто, прощаясь со мной, давала мне рубля три с собой, чтобы у меня были деньги на дорогу к ней. А потом вдруг начинала сердиться на меня, упрекать в неблагодарности, в чёрствости и иногда даже в моём появлении на свет божий. «Если бы не ты, – говорила она, – у меня был бы отец». С папой они были в глубокой ссоре ещё с тех пор, когда я была маленькой; характерами они были похожи и так и не помирились до самой отцовской смерти. Я толком и не знаю причины их ссоры, Саша объясняла её довольно путано, и объяснения всегда кончались тем, что виновата я. Отец и мама вообще не разрешали на эту тему даже заговаривать. Думаю, что Саша так и не простила отцу его второй женитьбы. И она всё своё раздражение, всю свою обиду на отца выливала на меня и чуть ли не прогоняла меня от себя. Некоторое время мы не общались. Надо отдать ей должное: она никогда не начинала наших отношений сама, всегда зачинщицей была я, а вот расторгать их – это она. А я всё равно лезла и лезла к ней.

Последний раз, уже в начале 80-х, мы снова с Сашей «дружили». У неё были очень сложные отношения в семье, и она даже говорила мне, что, скорее всего, доживать свою жизнь сбежит ко мне. (Повторяю, она была на 16 лет старше меня.) И вдруг однажды она позвонила мне и попросила немедленно, сей же час ей помочь: приехать за ней и её маленьким внуком в дом отдыха и забрать их оттуда. Это был не последний день их пребывания в доме отдыха, она просто захотела уехать оттуда раньше. А я в этот день, ну, никак не могла: мне надо было к вечеру срочно закончить и сдать работу. Машинистке-надомнице, мне каждый час звонили и спрашивали, когда же я привезу готовый материал. Я объяснила Саше ситуацию и клятвенно пообещала, что приеду за ними завтра с утра. Она бросила трубку и навсегда исчезла из моей жизни. В тот раз я очень сильно на неё обиделась и решила больше ей не звонить, и она мне тоже так и не позвонила. Я даже не знаю, жива она сейчас или нет – всё-таки она на 16 лет старше меня, а мне уже 74.

* * *