История Первой мировой войны

Как же проходило это сражение, и какова была цель «Третьего Ипра»? Наступление на этом участке входило первоначально в намерения Хейга как лепта, вносимая в план действий союзников на 1917 год. Фактическое проведение этого наступления затормозилось несчастливым течением событий на других участках. Когда за неудачей начального наступления весной в Аррасе и Шампани последовала угроза паралича французской армии как боевой силы, то «первая помощь», оказанная Хейгом, выразилась в распоряжении, отданном 3-й британской армии, — продлить проводимое ею наступление у Арраса еще на несколько недель с общей целью держать германцев на этом направлении скованными, и с частной целью — достигнуть удобного оборонительного рубежа.

Рядом последовательных ударов против неприятеля, уже бывшего теперь настороже и усилившегося, достигнуть Арраса не удалось; тогда Хейг решил перенести центр тяжести усилий британцев севернее, во Фландрию, как он первоначально и собирался. Лояльность к союзникам и большая щепетильность к общим интересам вдохновили его придерживаться наступательной политики и дальше, хотя бы при этом французы и не оказывали ему никакого содействия. Его замечания на конференции командующих армиями 30 апреля показывают, что сам он фактически махнул рукой на возможность действительного участия французов в операции 1917 года, записав долю их участия в реестр безнадежных долгов.

Справедливо будет отметить, что в мае мнение Хейга о наступательной политике, которой следует придерживаться, было поддержано и премьер-министром, который, приняв участие в азартной игре Нивеля за победу, теперь горел желанием продолжать наступление. Но надо также отметить и то, что, несколько поостыв и поразмыслив, министр тщетно пытался остановить политику, которой он сам раньше содействовал.

Хотя тяжелое положение, явившееся следствием ослабления французской армии, а также вызванный подводной кампанией кризис на море и потребность поддержать все еще возможное наступление России и могли оправдать такое решение Хейга в мае, но к 31 июля, когда фактически началось это наступление, обстановка коренным образом изменилась.

На войне решающий фактор — время. К июлю французская армия под влиянием лечения, проведенного Петэном, несколько и оправилась, однако, выздоровление было еще не полным. Тяжелые последствия подводной кампании были уже в прошлом, а паралич русской армии как следствие революции не вызывал больше никаких сомнений.

Тем не менее, планы британского верховного командования остались неизменными. Историк может смело утверждать, что урокам истории, недавнему опыту и материальным факторам уделялось недостаточное внимание. Это наблюдалось как при решении вопроса о больших наступлениях, так и при выборе направлений, где эти наступления следовало развивать. В данной операции ось наступления не приводила, а уводила от основных коммуникаций германцев, то есть наступление не могло серьезно подорвать позиции противника во Франции.

Странно, что Хейг в 1917 году выбрал такое эксцентрическое направление наступления. Между тем через год по его совету Фош и Першинг отказались от точно такого же направления на другом фланге Западного фронта. Наступление на бельгийском побережье не обещало никаких широких стратегических выгод. По этой причине оно вряд ли было лучшим направлением хотя бы как средство с выгодой для себя сковать и истощить мощь противника. Больше того, мысль, будто спасение Британии от голода зависит от захвата баз подводных лодок на этом побережье, давно уже была развенчана, так как подводная кампания базировалась главным образом на германские порты. История возникновения этого заблуждения сама по себе весьма любопытна.

В середине июня Хейг имел телефонный разговор с членами кабинета министров, которые были крайне недовольны его планом наступления. Министры оказались едины в желании отложить серьезные действия, пока французы не восстановят свою боеспособность, а на фронт в течение 1918 года прибудут американские войска, которые обеспечат решающий перевес над противником. Хейг вступил в спор с их аргументами и высказал «частное мнение, что, если борьба продолжится в таких же масштабах еще на протяжении шести месяцев, то. Германия исчерпает всю свою людскую силу». Здесь он пошел даже дальше оптимистических оценок его разведывательной службы, которая, по крайней мере, ставила такой прогноз в зависимость от интенсивности усилий России. Поскольку Кабинет стал весьма скептичным относительно военной арифметики, аргументы Хейга не сумели оказать воздействие, на которое он надеялся. Внезапно Адмиралтейство выступило в поддержку этого плана, заявив кабинету, что «военно-морской флот не может в должной мере осуществлять свои операции, пока немцы удерживают в своих руках бельгийское побережье». Даже в высшем военном руководстве, как отмечал начальник разведывательной службы Хейга, «никто в действительности не поверил в эти чудесные планы». Но они оказали необходимое влияние на Кабинет — и обеспечили результат.