История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

К концу 1816 года дядя отправился в Рио-Бассо и взял с собой донну Амелию. Когда они вернулись через несколько месяцев, испанскую фаворитку сопровождали девушка-квартеронка и ее мать, мулатка с привлекательными чертами лица. У девушки, лет около двадцати, было красивое, румяное лицо, такое, какие иногда встречаются на побережье, и великолепная фигура. Дядя, посмеиваясь, представил ее мне в качестве моей экономки, и так как я был знаком с африканскими обычаями, то принял девушку и мать-мулатку в свое хозяйство. Однако, к моему удивлению, в тот же день квартеронка обратилась ко мне со страстной мольбой к моему великодушию, сопровождаемой выражением ее любви к дону Рикардо. Это открыло мне глаза, я вспомнил, что говорил мне Диего Рамос относительно некоторых бывших любовниц дяди, а также о квартеронке, которую он передал дону Мигелю в Рио-Бассо. Расспросив мулатку, я узнал, что ее дочь прожила с доном Рикардо три года и родила ему ребенка, который вскоре умер. Марина, квартеронка, страстно привязалась к нему и пыталась утопиться в Рио-Бассо, что заставило дона Мигеля вмешаться и убедить дядю позволить ей вернуться с ним в Нью-Тир в качестве компаньонки донны Амелии. Однако дон Рикардо, чувствительный ко всему, что касалось его креолки, счел лучшим передать отвергнутую квартеронку своему двадцатишестилетнему племяннику. Узнав эти подробности, я позволил благодарной женщине следить за порядком в моих апартаментах, явно выиграв с точки зрения комфорта и заботливого ухода.

Когда в другой раз я обедал с дядей в долине пальм, донна Амелия отпускала много шуток относительно моей «прекрасной супруги». Я воспринимал их без обиды и смеялся вместе с доном Рикардо, наслаждаясь вином, словно был доволен его подарком из Рио-Бассо.

Вскоре после этого Диего Рамос прибыл за грузом с островов Зеленого Мыса. Он сообщил, что к Кейп-Косту направляется флотилия британских кораблей с инспекцией побережья и рек. Их уполномочили делать высадки во всех подозрительных местах, имеющих в какой-то мере отношение к англичанам или английскому капиталу, а также ликвидировать фактории работорговцев там, где может быть доказана хотя бы какая-нибудь причастность управляющих к Великобритании. Это была важная новость для нас с доном Рикардо, поскольку мы являлись британскими подданными, хотя время и изменение имен позволили нам слыть за испанцев, бразильцев или креолов по своему выбору. Дядя обладал сильным характером и способностью выдержать самую дотошную проверку, я же не настолько был уверен в своей способности, как и он. По размышлении решили, что я должен уехать с Диего Рамосом в его очередной рейс и, таким образом, отсутствовать в случае появления британских кораблей перед Нью-Тиром.

13 февраля 1817 года мы вышли в море на борту нашего самого крупного корабля «Кабенда» с восьмьюстами пятьюдесятью рабами, грузами слоновой кости и золотого песка и направились прямо в Рио-де-Жанейро. Во время рейса не произошло ничего существенного, и 6 апреля мы высадили своих рабов, понеся в пути лишь небольшие потери. Вскоре после прибытия я встретился со своим старым другом доктором Максвеллом и поговорил о былом. Он поседел, как барсук, и потолстел, как морская свинья. На следующий день мы сходили в поместье мистера Флосса, которому наши рабы передавались на консигнацию и который гостеприимно нас встретил. Он жил на широкую ногу, потчевал соседних дворян концертами и балами. В тот вечер происходил роскошный прием, доны и донны явились в своих богатых облачениях. Мужчины блистали в одеждах всех цветов, юбки леди из глянцевых шелковых тканей были отделаны бахромой из позолоченного кружева, а их бархатные жакеты плотно стянуты и застегнуты на жемчужные кисточки.

На следующий день случилась самая настоящая беда. Нас с доктором Максвеллом блокировали в его доме взбунтовавшиеся негры. Всякое сообщение с особняком было прервано, ожидались бунты на соседних плантациях. Негры начали поджигать тростниковые поля, уничтожая урожай и разбивая машины на сахарных заводах. Вызвали войска, и состоялось сражение. Черные рассеялись по холмам, откуда совершали вылазки и сожгли несколько поместий, включая особняк мистера Флосса. Нас держали взаперти в доме доктора в течение двух дней, когда к нам присоединился сам мистер Флосс, спасаясь от преследования группы негров. Он скрывался в полях с тех пор, как был уничтожен его особняк, и чудом успел добраться до нашего дома. Едва мы его впустили, как были окружены сотнями орущих черных. К ночи они зажгли факелы и разные средства для освещения. Мы попытались вести с ними переговоры, но они требовали выдать им живым мистера Флосса, о чем нельзя было и подумать. Поэтому мы приготовились защищаться, надеясь, что войска придут к нам на помощь. Чтобы противостоять разъяренным рабам, число которых постоянно возрастало, наша сторона располагала полудесятком верных негров в доме с двумя бразильскими надсмотрщиками, доктором Максвеллом, управляющим, мистером Флоссом, Рамосом и мной.