История рабства в античном мире. Греция. Рим

Эти игры были заимствованы у Рима его соседями. Вначале они внушали отвращение, потом к ним привыкли, и привычка стала вскоре сопровождаться удовольствием. Особенно прочно утвердились они в провинциях: об этом свидетельствуют историки, надписи и самые памятники. Повсеместно возвышались амфитеатры, и их развалины до сих пор господствуют во всех частях римской Галлии, от Ним до Трев, среди памятников и воспоминаний о принесенной туда Римом цивилизации. Даже Греция, родина столь многочисленных блестящих игр, слава которых нашла свое отражение в самых прекрасных страницах ее истории, даже она допустила к себе гладиаторов. Но это не везде прошло без протеста. Однажды, когда афиняне обсуждали вопрбс о допущении у себя гладиаторских игр по примеру Коринфа, Демонакс, явившись на собрание, заявил: «Афиняне, не приступайте к голосованию, прежде чем вы не разрушите алтарь Милосердия». Алтарь остался нетронутым, но это нисколько не помешало введению гладиаторских игр. Итак, эти игры стали всеобщим обычаем, который повсеместно, как и в Риме, стал постоянным и регулярным. Юлиев закон о муниципиях содержит статью о пособиях на эти игры. Тем не менее в Риме, так же как и в провинциях, почувствовали необходимость поставить границы этому широкому кровопролитию не столько, конечно, из чувства гуманности, сколько вследствие вполне справедливого недоверия к той цели, которая при этом преследовалась. Этой именно мыслью руководился Цицерон при издании своего ограничительного закона. Август, подражавший экстравагантностям Цезаря в то время, когда он боролся за власть, казалось, стал доступен лучшим чувствам, когда эта власть оказалась у него в руках. Он ввел целый ряд ограничений при организации этих игр. Он запретил магистратам допускать каждый раз к участию в сражении более шестидесяти пар и устраивать их более двух раз в году; несколько позднее он разрешил три таких представления в год, но сам он не считал себя связанным этими оговорками. Анкирская надпись свидетельствует о том, что от своего имени или от имени своих детей он заставил выступить в качестве гладиаторов десять тысяч человек. Тиберий нисколько не стремился снискать этим путем расположения толпы, но еще менее желал он, чтобы его домогались другие в ущерб ему. В отличие от Августа он лишь изредка устраивал эти бои и подобно ему ограничил число участвующих в публичных состязаниях гладиаторов.

Этому обычаю ставились также и некоторые другие препятствия, несмотря на пристрастие народа к этим играм. Закон, изданный в начале царствования Нерона, освободил квесторов от обязанности устраивать их перед своим вступлением в должность; другой закон запретил делать это наместникам при их прибытии в провинцию; эти увеселения, забавляя толпу, в то же самое время помогали прикрывать злоупотребления администрации; можно указать еще на некоторые аналогичные мероприятия Антонина Пия, Марка Аврелия. Но, как правило, эти постановления были бессильны. Большинство императоров не только не поддерживало эти стеснения, но, наоборот, действовало совершенно в противоположном духе. Калигула и Клавдий, как бы соревнуясь, отменили все запрещения. Также и Нерон, вопреки двум указанным законам, которые, без сомнения, следует отнести за счет постороннего влияния, находил удовольствие в увеличении числа этих зрелищ; в этом отношении Флавии превзошли всех. Это они выстроили Колизей, – Веспасиан его начал, Тит открыл его праздником, который длился сто дней (80 г. н. э.). При императоре Домициане уже не хватало дня, сражались ночью при свете факелов. И в этих зрелищах находили удовольствие не только прославившиеся своей жестокостью императоры; выше мы назвали Тита, а Траян, чья память так дорога человечеству, бросил на арену в течение одного лишь праздника десять тысяч пленных.