История рабства в античном мире. Греция. Рим

Это была эпоха расцвета императорской власти. Народ охотно отрекался от своих старинных прав ради зрелищ, а императоры ничего не имели против такого обмена. Но заинтересованность в них частных лиц значительно упала; это движение, против которого напрасно боролись, когда оно грозило безопасности государства или императора, замирало само собой и, казалось, должно было совсем угаснуть в тот момент, когда в этом оказалась заинтересованной власть. Правда, теперь уже не было, народа, расположения которого приходилось добиваться, теперь был только господин, желания которого надо было удовлетворять, и поэтому в расчеты императора не входила отмена этой формы повинности; он сохранил ее, сделав ее легальной. Кандидаты на должности все реже и реже стали устраивать подобные зрелища; тогда император распространил эту повинность, возложив ее на магистратуру, и тем самым привлек на сторону верховной власти благосклонность народа, которой этот последний платил за проявления частной щедрости. Некогда одни только эдилы были уполномочены устраивать эти игры; однако и другие магистраты, не менее заинтересованные в том, чтобы заручиться расположением народа как для будущего, так и для настоящего момента, не пренебрегали этим способом достигнуть успеха. Примером этого служит Помпей во время своего консульства и Брут во время своей претуры. То, что раньше им только разрешалось, теперь было вменено им в обязанность. Должность претора, начиная с правления Августа, была связана с этой повинностью. При Клавдии она стала условием или, как говорит Тацит, ценой получения квестуры; вскоре эти слова можно было приложить ко всем политическим и религиозным должностям, особенно к тем, о которых мы упоминали выше и которые по самому своему характеру должны были быть недоступны для подкупа. Обязанность справлять эти игры была теперь так тесно связана с этими должностями, что в конце концов окончательно поглотила все остальные обязанности и дала им названия. Претор продолжал, как и прежде, председательствовать и во время судебных процессов и во время общественных игр, но он назывался теперь только «устроителем игр».

Двойное влияние – с одной стороны, честолюбия (в эпоху Республики), а с другой – власти (в эпоху Империи) и высокомерная алчность народа, который, независимо от того, был ли он господином или рабом, требовал, чтобы его забавляли устройством кровавых празднеств, содействовали тому, что гладиаторы были всегда многочисленны. Их выбирали среди самых сильных пленников или рабов, предназначенных к продаже, среди самых воинственных племен, порабощенных или разбитых римлянами. Некоторые категории этих гладиаторов сохранили свои прежние племенные названия: «самниты» (это название относится еще к эпохе, когда этруски, будучи господами Кампании, ввели у себя этот обычай, – значительно раньше, чем он перешел в Рим), «галлы», «фракийцы» и многие другие народы со всех частей света по очереди пополняли их число, также и блеммии (одно из диких нубийских племен. – Прим. перев.), германцы, сарматы, исавры и другие. Одна из надписей посвящена некоему Луцию Дидию Марину, который сперва был прокуратором императора в различных провинциях, а затем получил должность интенданта, в обязанность которого несомненно входил также набор императорских гладиаторов; в первый раз набор был в Азии, Вифинии, Галатии, Кап-падокии, Ликии, Памфилии, Киликии на Кипре, в Понте и в Пафлагонии, а во второй раз – в Галлии, Британии, Испании, Германии и Реции.

Их содержали в школах, расположенных в местностях, славившихся своим здоровым климатом, как, например, в Равенне или Кампании, где они вели суровый, но здоровый образ жизни. Там специальные учителя обучали их самым различным видам борьбы, так как это искусство становилось все сложней, чтобы как можно больше разнообразить народные удовольствия. Прежних «бустуариев», сражавшихся грудь с грудью вокруг погребального костра, заменили различные пары бойцов, воспроизводившие на арене все отдельные моменты войны.