История разведывательных служб Израиля

Рафи Малка обратился с иском в Верховный суд, обвинив Шалома в том, что тот неправомерно отстранил его от должности, и потребовал восстановления. В тель-авивской штаб-квартире «Шин Бет» теперь все говорили только об этом: секретари, печатавшие отчеты; техники, создававшие специальные приборы; механики, обслуживавшие контртеррористические системы; оперативники; работавшие на оккупированных территориях, и даже руководители департаментов. Для них это стало главным «делом», как будто у них не было никакой другой работы.

Кругом циркулировали самые дикие слухи и обвинения. Наружу вышли старые обиды и претензии, все это обсуждалось в своей собственной среде и даже с журналистами, несмотря на то что те в силу цензурных ограничений не могли об этом писать.

Среди прочего утверждалось, что за этим вышедшим за все разумные рамки скандалом стояла женщина. Намекали, что один из троих бунтовщиков имел интимные отношения с высокопоставленной женщиной-прокурором и она побудила его обратиться с жалобой к министру юстиции. Речь шла не просто о том, как надо обращаться с захваченными террористами. Это был вопрос об ответственности руководства, о морали и доверии. «Шин Бет» никогда не знала столь яростного внутреннего конфликта.

Ицхак Замир, который до назначения в 1981 году на пост министра юстиции и «юридического советника правительства» являлся деканом юридического факультета Еврейского университета в Иерусалиме, был шокирован серьезностью выдвинутых обвинений. Он пришел к премьер-министру Пересу и рассказал ему обо всем, что слышал. Замир заявил, что намерен передать все материалы, включая документы и свидетельские показания, в полицию для официального расследования.

Перес был потрясен, но не самой информацией, а намерениями министра юстиции разобраться со всеми обвинениями в лжесвидетельстве и укрывательстве. Премьер-министр пытался объяснить своему министру, что полицейское расследование «Шин Бет» причинит ущерб интересам национальной безопасности. В качестве компромисса Замир предложил, чтобы Шалом немедленно ушел в отставку. Шалом и Перес категорически отвергли это предложение. Перес срочно встретился с Шамиром, формально являвшимся вице-премьером, и министром обороны Ицхаком Рабином. Эта троица, известная как «клуб премьеров», в силу того, что все входившие в нее имели опыт работы на этом посту, решила сделать все возможное, чтобы остановить Замира.

Ни «Ликуд», ни лейбористы, ни одна из более мелких партий не хотели углубления раскола в рядах «Шин Бет». В конфликте между демократией и национальной безопасностью лидеры Израиля решили защищать свою службу внутренней безопасности, а не демократические ценности.

«Клуб премьеров» уже знал, что несколько месяцев назад министр юстиции без всякой связи с инцидентом вокруг автобуса рейса № 300 и скандалом вокруг «Шин Бет» просил освободить его от занимаемой должности. Перес, Шамир и Рабин пришли к выводу, что Замира надо как можно скорее и с минимальным шумом отправить в отставку. Потом они могут найти себе более сговорчивого министра юстиции и советника по правовым вопросам.

«Клуб», привыкший действовать как правительство внутри правительства и самостоятельно принимать все самые острые решения, на этот раз встретился со значительными трудностями в связи с тем, что скандал принял такие масштабы, что загасить его уже было невозможно.

Замир, со своей стороны, решил отложить уход в отставку и закончить расследование дела «Шин Бет». Он не видел никаких противоречий между принципами демократической законности и интересами национальной безопасности. Наоборот, по его мнению, попытка замять скандал и замутить дело принесла бы Израилю только вред.

18 мая 1986 г. Замир официально передал материалы в полицию с поручением провести расследование обвинений и контробвинений в отношении «Шин Бет». К этому времени в приватных разговорах и даже в прошедших цензуру публикациях «дело рейса № 300» постепенно превратилось в «дело “Шин Бет"».

Через несколько дней после начала следствия государственное израильское телевидение передало краткое сообщение о расследовании, затрагивающем «Шип Бет». Поскольку цензура была подконтрольна «Аману», телевидение не могло назвать имена конкретных сотрудников спецслужб. Делались ссылки на «старших офицеров» и на «дело», что довольно сильно напоминало «дело Лавона» 1950-х годов. Как и в тот раз, только израильтяне, уже знавшие о скандале, могли понять, о чем шла речь. Общественность в целом оставалась в неведении.