История Рима. Том 1

Так же трудно сказать что-либо определенное о том, откуда переселились этруски в Италию; но мы оттого не много теряем, так как это переселение во всяком случае принадлежит к периоду детства этого народа, а его историческое развитие и началось и закончилось в Италии. Однако едва ли найдется другой вопрос, на разрешение которого было бы потрачено больше усилий вследствие привычки археологов доискиваться преимущественно того, чего и невозможно и даже вовсе не нужно знать, как например «кто была мать Гекубы», по выражению императора Тиберия. Судя по тому, что древнейшие и значительнейшие этрусские города находились глубоко внутри материка, а на самом берегу моря не было ни одного сколько-нибудь выдающегося этрусского города, кроме Популонии, который, как нам положительно известно, не входил в древний Союз двенадцати городов, далее, судя по тому, что в историческую эпоху этруски подвигались с севера на юг, следует полагать, что они попали на полуостров сухим путем; к тому же мы застаем их на такой низкой ступени культуры, при которой переселение морским путем немыслимо. Через проливы народы перебирались и в древнейшие времена, как через реки; но высадка на западном берегу Италии предполагает совершенно другие условия. Поэтому древнейшее место жительства этрусков следует искать к западу или к северу от Италии. Нельзя назвать совершенно неправдоподобным предположение, что этруски перебирались в Италию через Ретийские Альпы, так как древнейшие из известных нам обитателей Граубюндена и Тироля — реты — говорили с самого начала исторической эпохи по-этрусски, и даже в их названии есть какое-то созвучие с названием разеннов; это, конечно, могли быть остатки этрусских поселений на берегах По, но по меньшей мере столько же правдоподобно и то, что это была часть народа, которая осталась на старых поселениях. Но этой простой и естественной догадке резко противоречит рассказ о том, что этруски были переселившиеся из Азии лидийцы. Этот рассказ принадлежит к числу очень древних. Он встречается уже у Геродота и потом повторяется у позднейших историков с бесчисленными изменениями и дополнениями, хотя некоторые осмотрительные исследователи, как например Дионисий, решительно восстают против такого мнения и при этом указывают на тот факт, что между лидийцами и этрусками не было ни малейшего сходства ни в религии, ни в законах, ни в обычаях, ни в языке. Конечно, могло случиться, что какая-нибудь кучка малоазиатских пиратов пробралась в Этрурию и что ее похождения вызвали появление таких сказок, но еще более правдоподобно, что весь этот рассказ основан на простом недоразумении. Италийские этруски, или Trus-ennae (так как эта форма названия, по-видимому, была первоначальной и лежала в основе греческого названия Τνρό-ηνοί, Τνῤῥηνοί, умбрского Turs-ci и обоих римских Tusci, Etrusci), в некоторой мере сходятся по названию с лидийским народом Τιῤῥηβοί или, как он также назывался, Τιῤῥηνοί по имени города Τύῤῥα, а это очевидно случайное сходство названий, как кажется, и послужило единственным фундаментом как для упомянутой гипотезы, ничего не выигравшей от своей древности, так и для построенной на ней из разного исторического хлама вавилонской башни. Тогда стали отыскивать связь между ремеслом лидийских пиратов и древним мореплаванием этрусков и дошли до того (прежде всех, сколько нам известно, сделал это Фукидид), что основательно или неосновательно смешали торребских морских разбойников с грабившими и блуждавшими на всех морях пиратами-пеласгами; все это произвело самую безобразную путаницу в области исторических преданий. Под названием тиррены стали разуметь то лидийских торребов (как это видно из древнейших источников и из гимнов Гомера), то пеласгов (которых называли тирренами-пеласгами или просто тирренами), то италийских этрусков, несмотря на то, что эти последние никогда не вступали в близкие сношения ни с пеласгами, ни с торребами и даже не состояли в племенном родстве ни с теми, ни с другими.