История римских императоров

Дальнейший прогресс связан с апостолом Павлом. Он более глубоко и совершенно привел к завершению основные положения учения Христа. В то время как Христос и его ученики были иудеями, Павел, несмотря на то что сам был иудеем, принадлежал диаспоре; рожденный в Тарсе,⁸⁰⁸ получивший греческое образование, он обладал совсем другим кругозором. Однако и он ожидал возвращения Мессии Христа, к этому он хотел подготовить современников. Все движение является мессианским. Однако самым сильным и значительным в нем является то, что были упразднены господство ритуала и национальное ограничение. Здесь находится противоречие между иудео-христианам и и последователями апостола Павла. Избранный народ не мог уже дать ничего свыше того, самое большее — избранных людей. Это — изменение во всем восприятии нового течения. В Апокалипсисе господствует восточная картинная роскошь, в Первом письме к Коринфянам — западная логика.

Иудаизм и христианство были в оппозиции к римскому государству. Однако в иудаизме крылась неизменная революция. В христианстве тоже был протест, но протест того рода, что земной мир считался потерянным. Надеялись на небесное царство, набожные люди ожидали рая на земле. Ко всему земному относились с безразличием, отсюда отказ от богатства, забота о бедных и убогих. В то время как приверженцы иудаизма противились власти и отказывались платить налоги, Павел учил, что кесарю — кесарево.⁸⁰⁹ Ибо вся власть дается Богом.⁸¹⁰

Это привело к радикальному разрыву между иудеями и христианами. Все крепче держались за ритуал иудеи, все больше отказывались от прошлого последователи Павла. Иудео-христиане постепенно появились в обеих партиях. Павел не дожил до разрушения Иерусалима, возможно, он умер при [MH. I₂₃₃] Нероне. После отречения от иудаизма, христиане придерживавшиеся идей гуманизма, все больше проповедовали среди язычников. Так, Павел сам ходил всюду и вербовал новых приверженцев. Учение Павла сохранилось, на это плодотворно повлияло разрушение Иерусалима. Поскольку иудаизм теперь не мог развиваться дальше, он ограничился лишь поддержанием своих традиций. Агрессия римлян обратилась против христиан.

После времен правления Клавдия и Нерона осталось не такое уж незначительное литературное наследие. Однако в сравнении с временами Августа здесь, несомненно, произошел ужасающий спад, как и во всех других областях. Об историографии речи вообще не ведется. Со специальной литературой дело, возможно, обстояло немного лучше. Строгая филология началась с сирийца Марка Валерия Проба, который под александрийским влиянием сначала ввел четкую текстологию. В поэтах недостатка не ощущается, но, за одним-единственным исключением, нет ни одного правдоподобного произведения. Трагедия представлена Сенекой. Сам Нерон ее любил; но в трагедиях отсутствовал любой новый момент, они представляли собой древнегреческий материал в очень искусных стихах, но бесчувственных. Несколько выше стоит только «Октавия», которая, впрочем, написана вовсе не Сенекой, она возникла только после смерти Нерона; но и она лишь драма для чтения. О комедии речи не идет, смех был чужд современникам Нерона. Занимались торжественными жанрами поэзии, трагедией и эпосом, кроме того — романом и сатирой. Для Сенеки примечательно то, что его грецизм во многом соприкасается с христианством. Поэтому он оказал влияние на первую христианскую теологию.⁸¹¹

Собственная сигнатура этой эпохи — докучливость. [MH. I₂₃₄

] Пальма первенства здесь принадлежит Лукану. Он писал тенденциозно и преследовал практические цели. «Кара диктатора Цезаря» — так называлось бы произведение, если бы оно было завершено. Разумеется, оно проникнуто раболепной угодливостью. « Он не поэт, а историк», — уже древние говорили о Лукане.⁸¹² Первое верно. Он ужасно докучлив.

Сатирик Персий — юноша, у которого, определенно, еще молоко на губах не обсохло! Он еще не до конца переварил учение стоиков. Его неспособность скрывалась за тяжеловесностью и непонятностью его произведений. Он не имел отношения к практической жизни и был новичком в учении стоиков. По этому поэту хорошо видно, как приближается к своему концу древнеримский мир.