История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции

Таким образом, новые технические инновации, создание облегченной фузеи со штыком и кремниевым замком, породили линейную тактику и массовую армию, которая с течением времени стала комплектоваться путем рекрутского набора и превратилась в регулярную армию, находящуюся на постоянном казарменном содержании. Создание такой армии стало основной целью реформ Петра Великого.

2.2. Механизм диффузионного влияния: пример Петра I

Вокруг реформ Петра Великого уже три столетия ведутся оживленные споры: в то время как одни историки (например, С. М. Соловьев) признают их кардинальным переворотом, «революцией», другие (как П. Н. Милюков) отказываются называть их реформами, ибо «хозяйничанье изо дня в день не представляет собой ничего похожего на реформу».[312]

Сложность восприятия петровского времени заключается в том, что в преобразованиях Петра было много внешнего, и такие мероприятия, как принудительное стрижение бород и резание рукавов кафтанов, производили на общество большее впечатление, чем создание новой армии и флота. Будучи определены в своей основе глубинными историческими процессами, преобразования Петра в то же время представляют собой пример действия механизма диффузии, который в конечном счете работает через личные связи конкретных людей и поэтому в некоторой степени зависит от сочетания случайных событий. (Более подробное описание механизма диффузии можно найти в работах Е. В. Алексеевой.[313])

Формирование личности Петра протекало в необычных условиях; волею случая он был отторгнут из дворцовой кремлевской среды, о его образовании никто не заботился, и в результате стечения обстоятельств его воспитателями стали не московские попы и дьяки, а голландские матросы и плотники – такие, как Тиммерман и Брандт. Эти люди сделали из русского царя матроса и плотника; юный Петр перенял у них страстную любовь к морю и плотницкому делу, позаимствовал простонародные манеры, голландскую одежду и страсть к табаку.[314] В то же время он оказался лишен того, что считалось необходимыми качествами русского царя: набожности, православной образованности, уважения к церкви и к национальным традициям. До двадцати двух лет Петр вообще не занимался государственными делами, проводя время в строительстве яхт и в военных потехах. В это время у него появились новые друзья и «воспитатели», офицеры из Немецкой слободы; из их числа выделялись полковник Лефорт, который приучил Петра к неумеренной выпивке и свел его со своей любовницей Анной Монс, а так же генерал Гордон, которому Петр был обязан своей любовью к артиллерии и фейерверкам. Когда Петру было уже 25 лет, царь признался ганноверской принцессе Софии в том, что его настоящей страстью являются мореплавание и фейерверки. «Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек», – отметила принцесса София.[315]

При всей случайности обстоятельств юности Петра, нельзя не признать, что во влиянии, оказываемом на царя его окружением, сказывалась сила технического превосходства Европы. За увлечением артиллерией стояли маневры в Кожухове, на которых Гордон продемонстрировал царю новую линейную тактику в сочетании с применением «полковых пушек». В любви к строительству кораблей проявлялось влияние другого фундаментального открытия Запада – именно тогда, в XVII веке, создание совершенных океанских парусных кораблей, флейтов, заложило основу торгового превосходства Голландии и Англии. Однако юный Петр не отделял главного от второстепенных деталей – и короткие голландские штаны для него были таким же символом превосходства Европы, как океанский корабль.

Голландская одежда Петра, его постоянное общение с иноземцами, пренебрежение официальными и религиозными церемониями – все это вызывало ропот и возмущение в народе. Патриарх Иоаким в своем завещании убеждал царя избегать общения с еретиками-протестантами, отказаться от иноземных одежд и обычаев. Когда после смерти Иоакима вопреки царю Святейший собор выбрал новым патриархом Адриана, Петр создал свой «всепьянейший собор», избравший «князя-папу», и принялся непристойным образом пародировать церковные процессии. Современные историки с недоумением отмечают, что хмельное существование «всепьянейшего собора», созданного, когда царю было восемнадцать, продолжалось до конца царствования Петра – и зрелый человек, ставший уже императором, предавался грубому шутовству, как если бы он был все тот же необузданный юнец.[316]

О том, до какой степени Петр пренебрегал московскими традициями, говорит его поведение после Азовского похода: в триумфальной процессии Петр в одежде голландского моряка шел пешком вслед за роскошной каретой Лефорта – это вызвало ропот в толпе и было расценено как унижение царского достоинства.