История России. От Горбачева до Путина и Медведева

Начиная с приватизации 1990-х годов Россия принадлежала к небольшому числу стран, включая США и Канаду, в которых значительная часть нефтяного сектора являлась частной. Даже после экспроприации ЮКОСа, выкупа «Сибнефти» и пересмотра Москвой соглашений о разделе продукции с иностранными нефтяными компаниями доля нефти, добываемой в большинстве государственных компаний, оценивается от 37 до 43 %. В газовом секторе Кремль довел государственную долю в «Газпроме» до чуть больше 50 % за счет выкупа акций. Но одновременно Путин разрешил иностранцам владеть остальными 50 % акций «Газпрома». Конечно, российские частные нефтяные компании вряд ли смогут игнорировать пожелания Кремля. Они полагаются на государственные лицензии и на государственную трубопроводную систему, чтобы транспортировать свою продукцию. Тем не менее российский нефтяной сектор создал концентрацию частного богатства, которое могло бы профинансировать возрождение оппозиции и регенерацию гражданского общества, если бы позиции Кремля ослабели.

Даже если растущие нефтяные доходы России не делают авторитарный курс Путина неизбежным, они могут повлиять на распространение коррупции. Стивен Фиш соглашается, что российские нефтяные доходы были недостаточными, чтобы лидеры «могли играть роль кувейтских правителей, осыпая людей услугами без всякого налогообложения». Но в России, пишет он, было «более чем достаточно денег, чтобы коррумпировать государственный аппарат».

Но так ли это? И было ли что-то, что коррумпировало государственный аппарат? Оказывается, трудно ответить на этот вопрос. Государства, богатые нефтью, такие как Катар и Экваториальная Гвинея, воспринимаются международными бизнесменами и государственными экспертами более коррумпированными, чем другие страны, имеющие их уровень доходов. Однако мнения таких бизнесменов и экспертов, скорее всего, обусловлены влиянием их представлений в мировых средствах массовой информации, которые могут быть неточны или устарели. Лучший способ оценить реальность заключается в использовании коррупционных мер, которые отражают непосредственный опыт граждан или местных бизнесменов. Я искал такие факторы, используя результаты двух опросов. Во-первых, данные о взяточничестве, выявленные в результате опроса Global Corruption Barometer (результаты такого же опроса граждан приведены на рис. 10.1). Во-вторых, World Business Environment Survey (WBES), опрос руководителей предприятий в 80 странах, проведенный Всемирным банком в 1999–2000 годах. Интервьюеры WBES спрашивали, относится ли к ним утверждение «Все фирмы в моей сфере деятельности вынуждены платить какие-либо непостоянные „дополнительные платежи“, чтобы добиться своей цели». Респонденты могли выбирать между шестью ответами – от «всегда» до «никогда». Начертив диаграмму известной частоты взяточничества против логарифма стран, богатых нефтью и газом на душу населения, я обнаружил модели, аналогичные для обоих опросов: взяточничество встречалось несколько реже в странах, где нефтяные и газовые доходы на душу населения были выше. Рисунок 10.4 показывает соотношение данных WBES. Чтобы сделать интерпретацию более понятной, я перевернул шкалу так, чтобы 1 означала «никогда», 6 – «всегда».

Рис. 10.4.

Нефтегазовые доходы и коррупция, 1997–2000 годы

Не существует никаких доказательств в этих опросах относительно того, что наличие минеральных богатств коррумпируют более мелких чиновников. Такие чиновники коррумпированы и в бедных ресурсами развивающихся странах. С другой стороны, не исключено, что минеральные ресурсы имеют значение в высших слоях власти, для которых результаты не будут отражены.

Как только выросла цена на нефть, в России появились анекдоты о наглой продажности высших должностных лиц, получающих ошеломляющие суммы. К сожалению, у нас нет надежных мер для борьбы с коррупцией такого высокого уровня.

В общем, богатство России минеральными ресурсами не предназначено для будущей авторитарной политики. Относительно умеренные доходы на душу населения от продажи нефти и газа, ее модернизированная экономика и общество, а также важная роль частных компаний в энергетическом секторе делают Россию больше похожей на латиноамериканские государства, богатые нефтью, а не на ближневосточные и африканские страны, в которых нефть была связана с диктатурой. Более того, международная практика свидетельствует о том, что изменения в нефтяных и газовых доходах страны с 1985 года могут объяснить только очень небольшую часть преобразований ее политического строя. Вполне возможно, что более высокие нефтяные доходы стимулировали коррупцию, но достоверных доказательств этого очень мало.