История России в лицах. Книга первая

Князь Глинский, вместо того, чтобы челом государыне ударить, приосанился, хотя и без того чем-то напоминал вставшего на дыбы медведя и рыкнул могучим басом:

– Давно я хочу тебе сказать, Елена Васильевна… Пошто пришлых привечаешь, а родной крови на порог указываешь? Не по обычаям это…

– О каких пришлых глаголешь, Михаил Львович?

Государыня так сжала руки в кулак, что огромный рубин на перстне врезался в нежную ладонь. Но она даже не ощутила боли, чувствуя, как захлестывает ее волна темного бешенства.

– О каких? А Ванька Овчина…

– Князь Иван верховный боярин, поди сам ведаешь. Главный он в Думе…

– И на ложнице твоей главный? – загрохотал во всю мочь Михаил Львович. – Ты на меня, племянница не злись, губы-то не кусай. Я тебе вместо отца почитай уже лет десять буду, кто тебе еще правду скажет? С конюшим в своих покоях по ночам обжимаешься, а Москва зазорными слухами полнится. Неужто тебе не грешно, девка?

– Я тебе не девка, а Елена Васильевна, – с ледяным спокойствием ответила государыня.

Рубин уже рассек кожу и тонкая струйка крови сбегала меж пальцев. Но лицо княгини оставалось бесстрастным

– Ты помнишь, что тебе супруг покойный наказывал? За меня держаться, за Глинского! А ты брачное ложе осквернила. Думаешь, Ивашка любви твоей добивается? Власти он хочет, чтобы в Думе нами, твоими родичами, помыкать! Не верь ты ему, племянница. Знаешь, что он на пирах хмельных о тебе говорит?

– Пошел вон, пес!

– Вона как заговорила! Забыла, чей хлеб вкушала до своего замужества?

– Не позабыла. И тебе, холоп, за то сполна воздам. Эй, люди! Ведите князя в подвал Боровицкой башни! А не пойдет честью – волоките, как последнего вора. Пусть он там в железах мой хлеб до конца своей жизни вкушает.

Вскоре к Глинскому в подземной темнице присоединился брат покойного великого князя – Юрий Иванович, удельный князь Дмитровский. Только недолго «радовался» Михаил Львович такому почетному соседству: по приказу государыни ее дядюшка и опекун был тайно удавлен. А под замок – с женами и чадами – посажены еще два верховных боярина: Иван Вельский, да Иван Воротынский. Туда же через недолгое время Елена отправила и младшего брата покойного мужа, князя Андрея Ивановича Старицкого. Крута оказалась на расправу «прекрасная литвинка».

Ей удалось раскрыть несколько боярских заговоров, ставивших целью ее свержение, и она сумела, хотя это и потребовало от нее неоднократного пренебрежения нравственными нормами, удержаться на престоле. Зато старший ее сын, Иван, жил в обстановке такой ненависти и такого страха, что это навсегда наложило неизгладимый отпечаток на его характер и психику. И немудрено. Расправившись с очередным врагом матушка вопрошала любимое чадо, крутившееся подле нее:

– Что должен делать государь-батюшка с изменниками?

– Наказывать, матушка, – со знанием дела пищал малолетний «государь-батюшка».

– И как же ты будешь их наказывать, государь? – продолжала «урок» Елена Васильевна.

– Вот как! Вот как! – упоенно визжал Ванечка и что было сил молотил по пухлому заду боярыню или девку, на свою беду подвернувшуюся под государеву ручонку.

Неведомо ему было, что маменька изменников наказывала по-другому: ободрать кнутом для начала, а потом тихонько удавить в глухих кремлевских подвалах. Оба его родных дяди уже отмучились, а их удельные княжества – Дмитровское и Старицкое – без особого шума были присоединены к княжеству Московскому. Много позже возмужавший и ставший Грозным Иван Васильевич по достоинству оценит политику своей матушки и станет ее достойным преемником. В том числе, и по отношению к слишком своевольным боярам.

Но ведь действительно, за пять лет своего регентства Елена Глинская успела сделать столько, сколько не каждый мужчина – правитель успевает свершить за десятилетия. Литовский король Сигизмунд обманулся в расчетах на внутренние смуты и бессилие государства, руководимого женщиной: он начал в 1534 г. войну против России и проиграл ее. Правительство Глинской беспрерывно вело запутанные интриги в области международной дипломатии, пытаясь одержать верх в соперничестве с казанским и крымским ханами, еще полвека назад чувствовавшими себя господами на Русской земле.

Княгиня Елена Васильевна сама вела переговоры и по совету с верными боярами, сама принимала решения. В 1537 г., благодаря ее дальновидным замыслам, Россия заключила договор со Швецией о свободной торговле и благожелательном нейтралитете. Как ни дорог ей был «сердечный друг» и полюбовник, все чаще князь Овчина-Телепнев-Оболенский чувствовал себя лишним в государственных делах. И без меры пил «белое вино» (читай – водку), а то и брагой холопской не брезговал.

Но самым большим достижением великой княгини Елены была денежная реформа, едва ли не первая на Руси. Основной монетой тогда была «деньга», причем существовала она в двух вариантах: московском и новгородском. В 1535 г. «отставиша торговати старыми деньгами и начаша торговати деньгами новыми, копейками».