История русских обителей Афона в XIX–XX веках

Главная причина такого отношения к русским келлиотам – это страх перед сильной тогда Россией. И, конечно, ущемленное национальное чувство. История Греции, можно сказать, и составляет историю античного мира. Древняя история христианства – фактически история Византии. Даже Библия – и та на греческом языке, а тут приходят племена, в относительно недавнем прошлом бывшие варварскими, и заполняют древнюю Афонскую землю. Хотя с первых веков христианства на Афонской земле жили монахи разных национальностей, об этом уже не вспоминалось. Как писал спутник епископа Порфирия (Успенского), тогда еще архимандрита, Благовещенский: «В Руссике один монах сказал: мы прежде были светилами мудрости земной, мы выработали начала науки и искусства: но потом разные варвары разграбили у нас это богатство. Остались у греков только гордость и честолюбие народное, и этого наследия предков не отнимет у нас никто…»[130]. Причиной этому было то, что русские келлиоты пытались найти себе убежище на обширной территории, принадлежавшей Хиландарскому сербскому монастырю.

Конечно, такие настроения были далеко не у всех греков-монахов, но то, что они существовали, подтверждает и позорная распря вокруг Пантелеймонова монастыря. Не все знают, что она и послужила толчком к основанию Ново-Афонской обители на Кавказе: мудрые старцы решили приготовить убежище братии на случай печального исхода. «Первым толчком к строительству новой обители на Кавказе явились печальные события смуты 1874–1875 г. в Пантелеймоновом монастыре… В 1874 г. в разгар печальных событий в монастыре, старцы Иероним и Макарий увидели необходимость теснее связать судьбу афонской обители с родным отечеством, поставить себя под покровительство своего правительства, чтобы впредь не иметь опасений за теплое убежище на случай угрозы выселения с Афона…»[131]

. Это было даже закреплено в особом акте, получившем высочайшее утверждение 8 декабря 1879 г., пункт 9 которого гласит: «В случае смертных обстоятельств на Востоке и невозможности дальнейшего пребывания на Афоне, братство Пантелеймонова монастыря получает убежище в новой обители, как отрасли сего монастыря, обязанной своим началом и образованием усердию его братства, и в таком случае настоятель Пантелеймонова монастыря вступает с разрешения Св. Синода в управление этой обителью…»[132].

Источниками подобных настроений были, как правило, элладские греки, частично уже развернувшиеся от варварского Востока к просвещенному Западу. Почитание Англии распространялось даже на религиозную сферу, в те годы в Греческой Церкви усилились симпатии к англиканству. Они плохо относились даже к «турецким» грекам, и хорошая иллюстрация тому – неприязнь к великому старцу Хаджи-Георгию[133]

.

Яркими примерами враждебных отношений к русским келлиотам были изгнание русского братства во главе с иеросхимонахом Кириллом из келльи Василия Великого, погром в Крестовоздвиженском монастыре и некоторые другие, о чем говорится в описаниях некоторых русских келлий.

Но, увы, это было не единственным, хоть и самым главным, препятствием на пути становления русского монашества на Афоне. Было и противодействие со стороны самой же России, вернее, некоторых церковных кругов, выразителем которых явился известный профессор Киевской Духовной академии профессор А. А. Дмитриевский. Он часто совершал паломничества на Святую Гору, останавливался в Пантелеймоновом монастыре, высоко ценил наш монастырь, но не очень хорошо разбирался в афонской монашеской жизни и считал, что келльи существуют только для того, чтобы в них отправлять «с глаз долой» состарившихся, истощенных монахов, неспособных выдержать тяжелые монастырские труды.

«В киновиях жизнь иноческая… требует громадного напряжения сил физических и моральных от вступивших в нее: непрерывные нощеденственные богослужения, тяжелый физический труд в виде послушания, суровая пища и весьма короткий отдых – вот на что себя обрекает вступающий в число братства киновии. Немногие из насельников киновий выносят такой суровый, подчас совершенно непосильный монастырский режим, но и эти сильные духом энтузиасты – иноки, принесшие на Св. Гору, по-видимому, несокрушимое здоровье, к сорока – сорока пяти годам своей жизни от понесенных на пользу обители трудов и от неблагоприятных физических окружающих их причин становятся в конце концов жалкими разбитыми стариками»[134]. Это напоминает больше концентрационный лагерь, чем монастырь, и указывает на превратное понимание монашества, господствовавшее в некоторых кругах русского общества. К сожалению, такое понимание киновии имело тягчайшие последствия для русских монахов.

Иеросхимонах Пантелеймон, настоятель келльи Воздвиженья Креста Господня Каракальского монастыря

В действительности келльи – это более совершенная форма монашеской жизни по сравнению с гигантами киновиями, подобными Свято-Пантелеймонову монастырю. В них больше возможностей для полноценной духовной жизни, так как насельников мало и они находятся под непосредственным контролем старца.