История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Пѣтухъ — это комическій образъ обжоры, для котораго весь смыслъ жизни, вся радость жизни, вся поэзія, фнлософія — въ ѣдѣ. Собакевичъ любитъ поѣсть съ аппетитомъ и основательно, потому что ѣда — физіологическая потребность. Пѣтухъ ѣстъ и ѣстъ съ увлеченіемъ, потому что иного смысла въ жизни y него нѣтъ.

Хлобуевъ.

Хлобуевъ — добрый, честный человѣкъ, помѣщикъ, разорившійся вслѣдствіе своей безалаберности, ширины своего характера и слабости воли. Человѣкъ религіозный, онъ, однако, находитъ утѣшеніе въ Богѣ и живетъ такимъ чудакомъ, день за днемъ, махнувъ на все рукой, приближаясь быстро къ полному разоренію и нищетѣ.

Кошкаревъ.

Въ лицѣ Кошкарева осмѣялъ Гоголь то зло русской жизни, съ которымъ онъ до смерти не примирился, — бюрократическій ея строй, наклонность къ централизаціи власти, къ "управленію бумажному, фантастическому управленію провинціями, отстоящими за тысячи верстъ, гдѣ не была никогда нога моя, и гдѣ могу надѣлать только кучи несообразностей и глупостей" — говоритъ Гоголь мыслями Тентетникова. Въ дѣятельности Кошкарева, который даже въ управленіе деревней ввелъ сложный бюрократическій режимъ, высмѣялъ Гоголь модный въ его время обычай плодить комиссіи и изводить кипы бумаги на "отношенія", «рапорты» и пр.

Ширина гоголевскихъ типовъ. Ихь общечеловѣческое значеніе. Чичиковъ.

Было уже указано, что типы, выведенные Гоголемъ (особенно въ первой части), отличаются шириной художественнаго захвата. Въ самомъ дѣлѣ, Чичиковъ — не только типъ русскій, — это типъ, имѣющій общечеловѣческое и вѣчное значеніе.[171] Это образъ дѣльца, предпринимателя-афериста, которыхъ немало y разныхъ народовъ и въ разные вѣка. Въ изображеніи Гоголя этотъ типъ принялъ толъко чисто-русскую окраску довольно откровеннаго плута, который, въ обществѣ помѣщиковъ-крѣпостниковъ, чиновниковъ-взяточниковъ, дѣйствуетъ не такъ тонко, какъ, быть можетъ, дѣйствовалъ бы въ наши дни русскій, или западно-европейскій " пріобрѣтатель "-аферистъ.

b) Коробочка. c) Ноздревъ; Тентетниковъ.

Такое же широкое значеніе имѣютъ и нѣкоторые другіе герои поэмы. Мы видѣли уже, что самъ Гоголь растолковалъ широкое значеніе Хлестакова. To же онъ дѣлаетъ относительно нѣкоторыхъ героевъ "Мертвыхъ Душъ", — относительно Коробочки онъ говоритъ, что Коробочку можно найти въ аристократическомъ домѣ;[172] по поводу Ноздрева онъ говоритъ, что Ноздревы еще долго не выведутся изъ міра;[173]

расширяетъ онъ и образъ Тентетникова, сказавъ, что онъ принадлежитъ къ семейству тѣхъ людей, которые на Руси не переводятся; послѣгоголевская русская литература это доказала своими "лишними людьми".

Тавая ширина художественнаго обобщенія сдѣлала то, что почти всѣ герои Гоголя получили нарицательное значеніе, обратились въ клички, сразу опредѣляющія типическія черты человѣка. Стоитъ, напримѣръ, сказать слово «маниловщина», — и ярко предстанетъ цѣлая жизнь человѣка.

Психологія губернскаго города.

Кромѣ психологіи отдѣльныхъ лицъ, Гоголь богато разработалъ и "психологію толпы": губернскій городъ, съ которымъ связано дѣйствіе поэмы, представлевъ съ самыхъ разнообразныхъ сторонъ: представленъ онъ мирнымъ и соннымъ въ началѣ, когда пріѣзжаетъ Чичиковъ, представленъ заинтересованнымъ личностью новоприбывшаго, представленъ влюбленнымъ въ героя, когда онъ прослылъ «мильонщикомъ» и "херсонскимъ помѣщикомъ"; представленъ этотъ городъ "за дѣломъ", въ канцеляріи, — представленъ веселящимся во время бала, или за карточнымъ столомъ; наконецъ, онъ обрисованъ встревоженнымъ таинственными слухами о "мертвыхъ душахъ", о генералъ-губернаторѣ,- наконецъ, подавленнымъ, уничтоженнымъ суровой рѣчью генералъ-губернатора. Чиновники, дамы, вообще обыватели, представляютъ эту толпу, которую наблюдаетъ авторъ: онъ разсказываетъ намъ мелькомъ о губернаторѣ, главная радость жизни котораго — вышивать по тюлю, о прокурорѣ, съ подмигивающимъ глазомъ и густыми бровями, о квартальномъ, "съ привлекательнымъ румянцемъ на щекахъ", о дамахъ, — "просто пріятной" и "пріятной во всѣхъ отношеніяхъ", о трактирномъ половомъ, о мужикахъ, размышляющихъ вслухъ о судьбѣ колеса чичиковской брички, — и вся эта пестрая толпа живетъ передъ нами. Въ "обществѣ губернскаго города" онъ рисуетъ міръ пошлости и сплетни, — міръ, въ которомъ добродушіе какъ-то сливается съ мелочной злобой и недоброжелательствомъ, — міръ безпросвѣтный, "темное царство", которое освѣщается только громовой рѣчью генерал-губернатора. Съ этимъ темнымъ царствомъ мы познакомились уже въ "Повѣсти о томъ, какъ поссорились Иванъ Ивановичъ съ Иваномъ Никифоровичемъ", въ "Ревизорѣ".

Психологія животныхъ.