История шифровального дела в России

Являясь проводником политики, ориентированной на создание сильной независимой России, что связывалось в то время, в частности, с отходом от Франции и Пруссии и с усилением союза с Англией, вице–канцлер Бестужев–Рюмин был крайне неугоден французскому двору. Шетарди писал об этом в своих письмах весьма откровенно. Вот дешифрованный текст одного из них от мая 1744 г:

«Царица по индифирентности ее о делах привыкшая по мнениям вице–канцлеровым поступать, ему одному милость свою присвоила. То истинно есть, чтоб он тогда по оказании уже к нам довольно явственно своего недоброжелательства, всевозможные затруднения изыскал, дабы всякое согласие между Францией и Россиею отдалить»[78].

Против Бестужева–Рюмина французскими министрами проводилась большая клеветническая кампания, сопровождавшаяся тайными заговорами. Французы стремились как могли навредить вице–канцлеру, они сумели удалить от двора его брата и единомышленника Михаила, во многом способствовали отправке в ссылку жены вице–канцлера, обвиненной в государственной измене.

Шетарди писал в шифрованном письме от 4 февраля 1744 г.: «Отдаление его брата его истинной помощи лишает. Мы и не одни, которые его, вице–канцлера, низвержения ищем: король прусский по меньшей мере тако же, как и мы оное видеть желает»[79].

Из письма Шетарди от 24 декабря 1743 г. королевскому казначею Монтартелю:

«…Еще не могу Вам о другом обстоятельстве, касающемся графа Бестужева — прежде бывшего обер–маршала и брата вице–канцлера, — таким образом сообщить, что неизвестность о его определении ныне уже миновалась, ибо Ея Величество Всероссийская, торжествуя в прошлое воскресенье день своего рождения, оного Бестужева своим полномочным министром в Берлин на место графа Чернышева назначить изволила»[80].

Днем раньше, 23 декабря 1743 г., вице–канцлер А. П. Бестужев–Рюмин пишет императрице Елизавете Петровне «просительное письмо», в котором просит защитить его от «мерзких нареканий и клеветы со стороны французских министров Далиона и маркиза Ланмари, их секретаря Мондамера, а также от тайного советника Лестока, генерал–прокурора князя Трубецкого и от голштинского обер–маршала Бриммера». При этом Бестужев–Рюмин прилагает выдержки из шифрованных писем указанных министров, а также из письма польского короля его резиденту Пецольду и английского министра Вейча тайному советнику Бреверну. Нам бы также хотелось привести их здесь.

Из письма французского посла в Стокгольме Ланмари Далиону в Санкт–Петербург 7 июля 1743 г.:

«Пока Бестужевы здешним двором править будут, мы никогда ничего доброго при них не достигнем, то Ваше Превосходительство можете надежны быть, что я ничего во свете не пожалею для ссажения оных с высоты их великости».

30 июля 1743 г. Далион отвечал Ланмари:

«Мы здесь в весьма сильных движениях находимся, и я уже приближаюсь к тому моменту с долгою отдышкою увеселением насыщаться Бестужевых погубить или свергнуть… Сии два брата уже столько на своем счете имеют, что уже можно всякое совестное сомнение на сторону отложить, одним словом сказать, господа Бриммер и Лесток меня твердо обнадежили, что сие дело не совершенным оставлено не будет… И Вы, мой господин, можете уверены быть, что я прилежно тому следовать буду».

Еще Далион писал Ланмари 9 августа 1743 г.: