История шизофрении

A. Peyrefitte идет дальше простого образа и уподобляет энергию цивилизации либидо, а Неподвижную Империю — «Пустой крепости» B. Bettelheim: «В начале XV века адмирал — евнух Чжен Хэ исследовал берега Тихого и Индийского океанов, от острова Тимор до Красного моря и, может быть, до мыса Доброй Надежды. Однако в конце того же века, когда Васко да Гама, миновав этот мыс в другом направлении, входит в Индийский океан, Срединная Империя уже навсегда отказалась от открытия себя…».

Может быть, ее психическая энергия, как у аутистичного ребенка в описании B. Bettelheim, «отныне посвящена единственной цели сохранения своей жизни, оставляя без внимания внешнюю действительность?» /«Пустая крепость», с. 106/.

В сходной манере с этим, использование представителями гуманитарных наук понятий, полученных при изучении шизофренических психозов, в художественной критике, антропологии или в исторических повествованиях, — по меньшей мере, дерзкий эпистемологический прием. Крупные газеты и общемедицинская пресса непрестанно повторяют сообщения о сенсационных открытиях в сфере новых сложных наук, каковыми стали биологические науки, открытиях, которые разрешат, наконец, загадку шизофрении. Причем, они придают этому понятию большую научность, чем научность простого психоза, распознанного только лишь по психиатрической клинике.

Общая черта всех публикаций, которые объявляют, что, наконец, найден ключ к тайне, состоит в том, что они трактуют проблемы, установленные давно в истории шизофрении, но переформулируя их в современной терминологии всезнающих биологических наук: генетики, вирусологии или иммунологии (Anne-Marie Moulin только что показала в своей «Истории иммунологии от L. Pasteur до СПИДа» /153/, что изложение научных вопросов иммунологами стало «последним языком медицины». Создается впечатление, что будто проблемы, которые ставят шизофренические психозы, необходимо переосмыслить в новых терминах, чтобы разрешить их. Точно так же в исследованиях применяется самая совершенная, новейшая техника для выявления возможностей этиологии, потому что эти исследования, в конечном счете, поддерживаются надеждой открыть «подлинную причину» шизофрении, как, впрочем, объявляет пресса каждый раз, когда она сообщает об одном из таких открытий.

Именно так исследования, направленные на выяснение возможной роли поражений головного мозга в генезе этого психоза, о которых строили догадки со времен E. Bleuler и все еще не выявили их, а также их точной локализации, базируются сегодня на самых утонченных современных медицинских средствах получения изображения: сканер, ядерный магнитный резонанс, позитронная камера, квантифицированная электроэнцефалография и т. д.

В своей недавней работе по теме «Лобная доля и шизофрения» /219/ H. Verdoux, E. Magnin, M. Bourgeois приводят в качестве библиографических справок несколько десятков статей, локализуя аномалии в этой доле. Можно было бы привести столько же справок по вопросу «Гиппокамп и шизофрения», потому что технические усовершенствования позволяют обнаружить аномалии там, где их ищут, и имеются одинаково убежденные сторонники как одной доли, так и другой. Они спорят с такой же горячностью, как в знаменитой ссоре о том, с какого конца удобнее разбивать яйца, когда в Лилипутии столкнулись «тупоконечники» и «остроконечники». Разумеется, в отношении точной природы поражений, которым соответствовали бы визуализированные таким образом церебральные морфологические аномалии, споры сводятся к гипотезам, какова ни была бы доля, где эти аномалии обнаружены.

Открытие аутоиммунных болезней снова ввело в моду иммунологическую теорию, которой, как мы видели, московская школа была так привержена тридцать лет тому назад. Тем более что открытие явления аутоиммунитета показывает, что иммунная система индивидуума работает не только на распознавание своего «Я», биологической основы индивидуальности, но так же и на разрушение «Я», являясь как бы биологическим подтверждением существования того инстинкта смерти, который Сабина Шпильрейн описала на материале психоанализа пациентов, страдающих шизофреническими психозами. Аутоиммунная гипотеза тем более соблазнительна, что аутоантитела, изучавшиеся Питтсбургской школой, которая стала их глашатаем, — это аутоантитела гиппокампа, которые можно найти у нормальных субъектов, но которые сочетались у шизофреников с рентгенологическими отклонениями от нормы, а содержание их коррелировало у последних с интенсивностью позитивных и негативных клинических симптомов. Эта гипотеза является примером общей теории, потому что она учитывает всю полноту явления, начиная с природы и локализации повреждений мозга, вызывающих психоз, до его симптоматического выражения.

Остается только установить первопричину этого аутоиммунитета. Другие предлагаемые модели являются парциальными.