История средних веков

Характер средневековой историографии. Свидетельства летописцев об исторических событиях обычно бывают разноречивы. Авторы часто не были очевидцами; они записывали то, что слышали от других, которые, в свою очередь, могли искажать событие. Сами авторы могли умышленно или невольно видоизменять факты, согласно своим взглядам. Также и позднейшие писатели иногда неправильно освещали факты, согласно своим убеждениям. Чтобы найти истину, историк прибегает к оценке свидетельств и для этого вводит т. н. историческую критику. Особенно важна историческая критика для средневековых летописей. Средние века — время религии, поэзии, любви, младенческой веры, а не точного исследования. В средние века на сцену истории выступили варвары, стоявшие на младенческой ступени развития. Поэтому научного исследования природы быть не могло. В бестиариях, сборниках о животных, сохранившихся на старофранпузском языке, говорится, что животные созданы, чтобы умудрять человека в вере. Лев спит с открытыми глазами, чтобы человек бодрствовал в вере. Львица родит мертвых львят, оживающих на третий день, как прообраз Христа, воскресшего в третий день, и т. п. С такой же целью писалась история. Каждая историческая книга была поэтической. Действительные факты перемешивались с вымыслами, иногда так сильно, что историк не отличал сказки от действительности. У огромного большинства средневековых летописцев преобладало исключительно клерикальное мировоззрение в духе католической церкви. Ранние летописцы, такие, как Иорнанд,

или Иордан («О происхождении и деянии гетов и готов («De Gothorum sive Getarum origine et rebus geticis», 550 г.)), Павел Диакон Варнфрит

(«История лангобардов» («Langobardorum historia», около 790 г.)), Григорий Турский («Церковная история франков» («Historia ecclesiascticae Francorum», около 594 г.)), хотя и были по своему положению духовными лицами, вставляли в историю народные сказания. Григорий, епископ Тура (во Франции), хотя писал собственно церковную историю франков, излагал события ради них самих, дабы сохранить память о прошлых деяниях, «так как занятия литературой преданы забвению и нет никого, кто бы рассказал в своих творениях события настоящего». К сожалению для исторической науки, история. не пошла по этой верной дороге. Августин

в знаменитой книге «О Граде Божием» («De civitate Dei», 414 г.) провел параллель между суетой земного царства и блаженным спокойствием небесного. Эта параллель стала вредить истории. Летописцы стали искать связи между небом и земными событиями, уснащая свой рассказ то представлениями и сценами страшного суда, то неуместным сравнением со священной историей. Так, англосакс Беда Достопочтенный в сочинении «О шести мировых периодах» («De sex aetatibus mundi»), доведенном до 729 г., говорит, что мир стар, что наступил шестой и последний его возраст и скоро будет конец этого дряхлого старчества, хотя новая христианская цивилизация в его время только еще начинала зарождаться в иной форме. В XII столетии то же явление. Оттон Фрейзингенский

(† 1158) изложил в семи книгах историю от Адама до Барбароссы; в восьмой книге, опираясь на Библию и Апокалипсис, он рассказывает о конце мира, о пришествии Антихриста, страшном суде, размещая действующих лиц в аду и в раю. По его мнению, есть два царства: временное и вечное, царство сатаны и Христа. Мудрый, по его словам, не должен останавливаться на земных событиях; он должен думать не о здешнем настоящем мире, но о будущем, вечном Христовом царстве. Даже лучший из средневековых летописцев, Матвей Парижский, английский монах XIII в., автор «Большой хроники Сент-Альбана» («Chronica major Sancti Albani») (1066–1250), который уступает только итальянскому историку Джиованни Виллани, имеет своеобразный взгляд на историю. Он считает ее целью только поучение, ибо именно так смотрели в его время на историю. «В начале своей хроники, — говорит он, — хочу ответить тем, которые считают историю бесполезной. Эти дурные люди говорят так: к чему описывать жизнь и смерть людей и разные события, которые происходят. Пусть знают ответ мудреца. Сама природа вложила в человека потребность знания. Человек необразованный, не зная прошлого, уподобляется животному; он похож на человека, заживо погребенного. Если вы не хотите знать дела предков, кто захочет знать ваши? Так вещает Псалмопевец. История прославляет дела добрых, проклинает злых и, приводя хорошие и дурные примеры, побуждает нас жить как добрые, а не как злые». Были и такие хроники, в коих исторические имена располагались по психическим категориям, причем действующие лица перемешивались с вымышленными, а в числе рыцарей считались: Гектор, Александр Македонский, Иисус Навин, Цезарь, Иуда Маккавей и Давид наряду с Карлом Великим и другими христианскими героями и королями[2].